– Больше некому, – в сердцах сказал Манчевский, налил себе в рюмку еще коньяку и залпом выпил. – На следующий день я обошел своих приятелей, в надежде выпытать кто же из нах забрал картину. Думал, может быть это какая-то глупая шутка. Но никто из моих друзей в краже картины не признался.
– Каковы размеры полотна? – поинтересовался я, берясь за очередной бутерброд.
– Шестьдесят на восемьдесят, – отправив в рот ломтик лимона, ответил хозяин квартиры.
– Но позвольте, Сергей Александрович, – удивился я. – Картина довольно большая. Как ее мог незаметно от присутствующих в вашей квартире кто-то незаметно вынести и никто этого не заметил?
– В том-то и дело, – вздохнув, произнес Манчевский. – Картина была варварски вырезана ножом или каким-то другим острым предметом из подрамника. Затем холст свернули в трубочку и таким образом незамеченной вынесли из дому.
– Но даже трубочку в руках одного из своих приятелей вы запросто могли бы увидеть, – заявил я.
– Но согласитесь, картину без подрамника намного проще вынести, чем холст в раме, – отверг мое предположение хозяин квартиры. – Можно было ее положить в портфель. Кстати, Варламов Саша приходил с портфелем. У Львова был пакет, а у Новикова – сумка через плечо. В конце концов, можно было спрятать картину в рукав куртки, либо заткнуть за пояс, либо привязать веревками под штаниной к ноге. Так что способов незаметно для других вынести картину много.
– Тогда конечно, – вынужден был согласиться я. – Но как же вы не заметили в тот же день, что картина пропала?
– Она была накрыта куском материи и после ухода так называемых товарищей, – хмыкнул Манчевский, – мне и в голову не пришло заглянуть под кусок материала. А уже на следующий день, когда я захотел вновь полюбоваться картиной, то увидел, что самого полотна-то и нет.
– Да, незадача, – согласился я, берясь уже за третий бутерброд с колбасой и сыром. Честно говоря, я что-то проголодался. – Ну, пока у вас четверых проходило застолье, наверняка кто-то покидал гостиную.
– Да в том-то и дело, что выходил каждый из нас в туалет, поскольку пили мы пиво и коньяк.
– Адская смесь, – поморщился я, представив вкус столь разных напитков на своем языке.
– Вот именно, адская… – подтвердил хозяин квартиры. – Так что выходили из комнаты все трое моих товарищей, а кто-то из них, по-видимому, прихватив в кухне нож, вырезал полотно.