– Вот здесь я и творю, – обвел рукой вокруг себя хозяин квартиры.
Он немного помолчал, дав мне время оглядеться, затем шагнул в угол комнаты, где накрытые куском материи стояли несколько картин. Сергей Александрович сдернул с картин материю. Первой была пустая рама, за ней какой-то пейзаж следующего полотна. Манчевский наклонился, чтобы взять эту раму, но я быстро сказал:
– Ничего не трогайте! Возможно, на раме остались отпечатки пальцев.
– Гм, – проговорил художник. – А я, честно говоря, об этом не подумал.
– Подождите меня пару минут, я схожу в машину за кое-какими препаратами.
Я развернулся, в сопровождении Манчевского дошел до входной двери и покинул квартиру. Вернулся несколько минут спустя с небольшой сумочкой, в которой лежали принадлежности для дактилоскопии. Поскольку дверь не была закрыта на замок, я открыл ее, вошел в квартиру и позвал:
– Сергей Александрович! Пройдемте еще раз в студию.
Манчевский поджидал меня в кухне. По его блестевшим глазам и чуть уменьшимся количеством коньяка в бутылке можно было сделать вывод, что он еще немного выпил. А говорил, что в одиночку пить не привык.
Хозяин квартиры кивнул, поднялся и прошествовал следом за мною в студию. Там я открыл сумочку, достал из нее порошок для дактилоскопии, кисточку, потом, присев на корточки возле рамы стал покрывать ее порошком из пузырька. На раме стали видны несколько довольно четких отпечатков. В основном это были следы больших пальцев рук. Достав лупу, я глянул на них через увеличительное стекло. Даже без специального анализа было видно, что это отпечатки больших пальцев двух человек. Оно и понятно, потому что картину можно было держать, обхватив лицевую сторону рамы большим пальцем, а другими четырьмя – обратную. Таким образом, рама была захватана со всех сторон отпечатками пальцев одного человека, и только сверху, на одной из коротких сторон нее были видны другие. На всякий случай я попросил художника, оставить на раме отпечаток большого пальца, что Манчевский с готовностью проделал. Я покрыл в том месте лакированную поверхность рамы порошком – отпечаток стал превосходно виден. Я снова с помощью лупы осмотрел его, сравнил папиллярные линии на большом пальце с другими отпечатками и понял, что не ошибся. Действительно «пальчики» принадлежали Манчевскому. Я достал из сумочки специальную прозрачную пленку, выбрал наиболее хорошо сохранившийся отпечаток, приложил к нему пленку и надавил основанием ладони. Когда я отнял ладонь и осторожно отклеил прилепившуюся к раме пленку, на ней отпечатался след от большого пальца левой руки кого-то из друзей Манчевского. Я уложил принадлежности для дактилоскопии назад в сумочку и, закрыв ее, взял подмышку.