– Да кто вы такой? Почему вы меня просто не оставите? Я же душевнобольной, меня жалеть надо!
Затем, повысив голос, заявил:
– Отцепитесь! Я человек конченый.
Но странный человек не рассердился. Потеряв терпение, он набросился на своего собеседника с такими словами:
– А что, ты слабый человек, бедный, немощный, радостей у тебя нет? Есть тебе нечего? Надежды нет? Или ты умирающий старик, который не в силах пережить потери? По-моему, совсем нет. По-моему, ты просто гордец, который думает только о себе и отказывается видеть чужие страдания.
Самоубийца оперся руками об ограждение и в страхе отошел от края крыши. Отчаянным срывающимся голосом он спросил:
– Да кто вы такой, чтобы называть меня гордецом, думающим только о себе? Кто вы такой, чтобы говорить, что я не вижу чужие страдания?
Как будто его ударили в солнечное сплетение. Незнакомец попал в самую цель. Молнией ударил в самые потаенные уголки психики. Печальный самоубийца подумал об отце, который лишил мальчика детства и причинил ему много боли, – он всегда был эмоционально далек, всегда зациклен на самом себе. Но несчастный никому и никогда об этом не рассказывал, чтобы не бередить старые раны. Нахлынули печальные воспоминания, и он сказал спокойным тоном и со слезами на глазах:
– Замолчите. Не говорите больше ни слова. Дайте мне спокойно умереть.
Странный человек понял, что задел глубокую рану, и тоже сменил тон.
– Я уважаю твою боль, – сказал он. – Не мне о ней рассуждать. Твоя боль уникальна, и только ты можешь ее по-настоящему чувствовать.
Эти слова прояснили туман в голове человека, который уже готов был разрыдаться. Он понял, что никто не вправе судить о чужой боли. Он понял, что уникальной была боль, которую чувствовал его отец, поэтому никто, кроме него самого, не мог ни познать ее, ни понять, насколько она глубока. Он всегда осуждал своего отца, но теперь впервые взглянул на него по-новому. И в этот момент, к его удивлению, странный человек произнес слова, которые могли быть в равной степени и похвалой, и критикой:
– По-моему, ты смелый человек, раз готов разбить свое тело вдребезги, чтобы потом вечно спать под могильной плитой! Но это, конечно, иллюзия, хоть и красивая… – Здесь он умолк, давая самоубийце время представить непредсказуемые последствия его поступка.