– Ушла в гнездо, вернусь после двенадцати, не стучать.
– Да у нас у самих обед.
Потом гусыня садится на гнездо и замолкает. Интимный процесс высиживания яйца может длиться несколько часов. Не знаю, о чем гусыня думает, сидя на гнезде, но заходить в сарайчик и нарушать покой ни-ни – сразу шипение, ор, злые глаза и «я не одета, как вы могли?». После гусыня заботливо прикрывает яйцо соломкой, шепчет: «Спи, малыш, а мама гулять», – и драпает обратно, к своим. Свободно. Следующий.
Кстати, гусиные яйца славны не только размером (в три раза больше куриных), но и содержанием в желтках лютеина – это антиоксидант, замедляющий старение клеток. Мы как стали держать гусей, помолодели лет на десять. Даже немного раздражает, особенно эта проявляющаяся все активнее младенческая припухлость.
* * *
Сами гуси очень любят детей. Гусячих детей, разумеется. Одна гусыня вывела пятерых – мать, все дела, – а любят ее детей все гуси в стаде. У них одна идея – прорваться к чужим детям. Она крепко западает им в голову, настолько крепко, что свет померк и капуста не сладка. Мамаша гуляет с детьми за загородкой из сетки, остальные стоят и смотрят. Никуда не уходят, ни на пруд купаться, ни травку щипать. Красные бугорчатые носы упираются в прутья, из груди время от времени вырывается стон счастья и боли: «Гусята, вот бы мои, вот бы достать».
– Не достанете, – говорю я.
И олицетворяю, естественно, всю жестокость человеческого мира.
«Штоб ты шмякнулась», – шипят гуси при виде меня.
А потом сразу опять – нос в сетку и следить за гусятами: «Щастье наше, пощупать бы».
* * *
Однажды утром пришла к гусям и увидела: гусенок лежит на животе, задние ноги вытянуты назад коленками, как у кузнечика. Будто вывернуты или сломаны. Я подняла страдальца – неестественно прямые ноги не двигались. Принесла домой, положила на мягкий диванчик – пусть помирает в уюте и комфорте, бедняга. Когда я зашла в комнату через пять минут, гусенка на диване уже не было. Я представила, как он сполз с диванчика и на сломанных ногах, отталкиваясь зародышками крыльев, ползет по полу в поисках убежища: «Не дамся живым, проклятые фашисты».
Гусенок был найден сидящим в углу на собственных, уже согнутых ногах. Я посадила его в коробку, я даже затопила ему печку, чтобы согреть ревматоидные суставы. Всю ночь меня мучали кошмары об эпидемии среди гусят. В шесть утра гусенок уже стоял в коробке столбиком, при виде меня зашипел. Открытие: гусята шипят. Это как на маленькую-маленькую конфорочку поставить малюсенький чайник, и он так тихонько закипел и плюется: «пс-пс-пс».