В темно синей комнате, с большим количеством мониторов, свет от которых немного освещал помещение, сильно пахло ароматизатором от электронной сигареты и кофе, вокруг компьютерного стола валялись пустые коробки из-под пиццы.
В отличие от меня Гендальф, никогда не менял место жительства. Ему было комфортно, в его убитой полуразрушенной квартире. Все равно, его никто не мог отследить.
– Зачем пришла? – спросил он, не отрываясь от монитора.
– Дело есть. Нужен твой мозг, – не обращая внимания, на не дружелюбный тон сказала я.
Гендальф не плохой парень, просто слишком умный для этого мира. Ему не интересны люди в целом.
– Сколько платишь? – не меняя тона, спросил Гендальф.
– Сколько тебе нужно, чтоб взломать «Глобал Фокс»?
– Ни хрена ж себе! – Гендальф впервые заинтересовано посмотрел на меня, – У тебя денег не хватит.
– Меня интересует только план здания, преимущественно первого и шестого этажа. Расположение камер, и возможность их отключить, на какое-то время.
– На это хватит, – вынес он вердикт, и снова отвернулся к монитору.
Смотреть за его работой, это как смотреть очень увлекательный фильм на китайском языке. Ничего не понятно, но очень интересно. Его руки жили отдельной жизнью, пальцы со скоростью света бегали по клавиатуре. Несколько раз он выкрикивал, странные эльфийские ругательства. Сбрасывал все, начинал сначала. Наконец, он победоносно улыбнулся.
– Всё, что тебе нужно, уже в твоём телефоне, – сукин сын, каждый раз проделывает, подобный фокус.
– Я бы тебя обняла, но ты воняешь, – гигиеной Гендальф пренебрегал, на сколько это, было вообще возможно.
– Тем лучше, – махнул он головой, и снова ушёл в свой мир.
Гендальф, может и хотел бы, мне отказать, но не мог. Кодекс братства не позволял ему, этого делать.
Братство скарабеев, существует уже давно. Но никто не знает, кем и когда именно оно было создано. Единственное, что я знала, туда входили лучшие. И попасть туда – это все равно, что получить Оскар. У братства было всего два нерушимых правила: первое, – это доверять можно только своим, второе, – помогать и не задавать вопросов. «Своих», мы определяли по татуировке скарабея на запястье. Имен не называли, только клички. В большинстве своём, мы жили по одиночке. Несколько ребят работали группами, но это было скорее исключение. Но мы знали, все и наверняка, если кинуть клич, придут все, кто его услышит.