– Погодите… Она уволилась с работы?
– Да, за неделю, до его исчезновения. Хоп – заявление. С утра – уволена. А через два дня уже «Герой Труда Российской Федерации»! Я, мать его, в новостях Смоленска нашла! Губернатор должен лично вручить медаль!
Боб завис.
– Подождите… Медаль? Пенсия? Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, – Пайка поднялась, – что он не только сбежал, он ещё и продумал всё так, что мама не подозревает, что теперь она получает на карту сто штук чистыми и живёт, как министр культуры в изгнании. И всё это устроил он.
– Зачем? – Боб потер висок. – Ну сбежал. Ну спрятался. Но зачем так сложно? Чего он боится?
Пайка усмехнулась – Он не боится. Он умный. Чертовски умный.
– Извините, но… что вообще произошло? Почему из-за какого-то замерщика окон мы тут весь Смоленск подняли?
Пайка медленно подошла к нему, заглянула в глаза и положила руку на его плечо.
– Боб, – сказала она мягко, как будто сейчас пригласит его на семейный ужин, – ты хороший. Ты талантливый. Ты лезешь в камеры, спутники, мысли. Но запомни: есть вещи, о которых ты типа знать не должен.
– Типа?
– Типа почему я тебя взяла. Почему я здесь. Почему один человек из Смоленска встал поперёк всей Москвы, как рыба в горле золотой щуки.
– Это что, политика?
– Хуже, Боб… Это – личное.
Пауза. Боб проглотил сухо.
– Значит, мы ищем его просто потому, что… он вам должен?
– Да. – Она кивнула. И добавила, чуть тише: – И он забрал то, чего забирать не должен был.
– Что именно? Тот самый брелок? Что в нем такого?
– Не твоё дело.
Боб открыл было рот, но Пайка уже отвернулась. Она смотрела в окно, как маршируют голуби, и представляла себе, как Смирнов, гад, в каком-нибудь Бресте с Бакалом шампанского, ржёт над ней.
Он думает, что сбежал. Он думает, что умный. А я – Пайка. Я доведу до конца. И верну. Всё.
***
Я уже почти успокоился. Граница пройдена, бензобак полон, кот Григорий – на переднем сиденье, вытянулся как шейх из Дубая, лапы раскинул, хвостом обмахивается. Течёт Польша за окном: поля, редкие коровы, синие остановки, которые выглядят, будто их проектировал грустный геометр. В динамиках играла унылая польская попса с аккордеоном, и я даже начал думать, что жизнь налаживается.
И тут. Телефон. Зазвонил.
Точнее, завопил, как будто ему в SIM-карту вживили сирену МЧС.
И на экране – незнакомые цифры.