– Иуда! Кто тебя, сволочь, просил рот раскрывать! – последнее что вырвалось из-за стен конференц-зала, как только дверь братом Соломоном была за собой захлопнута.
– Не тычьте в меня своими грязными указаниями! – умеет огрызаться Иуда. – Лучше начинайте искать чёрную кошку, или может быть кота?
– Да, начинайте. – Проговорил себе в нос брат Соломон, заходя в лифт с безмятежной улыбкой на своём лице, которая так собой обнадёживает и нравится хорошеньким леди, которые при своей неземной красоте вечно себя одиноко чувствуют и оттого в таком абсолютно-личном качестве путешествуют в том же, как сейчас лифте.
– Разрешите разделить с вами помещение лифта? – задаётся этим вопросом на входе в лифт брат Соломон.
– Милости прошу. – Приглашает незнакомка брата Соломона.
– Вам на какой этаж? – по-новому спрашивает встреченную в лифте незнакомку брат Соломон, таинственно так улыбаясь в её сторону, что у неё не может не закрасться головокружительная мысль о том, что этот таинственный и очень интересный незнакомец что-то на её счёт до нервного тика загадочное задумал.
– Хотелось бы к самым небесам, но мы итак находимся на самом высоком этаже. – С долей досады такое говорит и возможно предлагает незнакомка.
– Мы что-нибудь с вами обязательно придумаем. – Хитро так улыбается брат Соломон, и со словами: «А пока что опустимся на землю, чтобы привести в порядок наши разбежавшиеся мысли», нажимает кнопку первого этажа.
Не сестра и не брат друг другу, а что-то общее, Адам и Ева
«И что всё это значит?», – сам собой, такой вопрос рождается в голове, притом почему-то чаще всего в женской, по следам наблюдения за тем, как себя неожиданно непредсказуемо и дерзко притом ведёт человек, скажем так, которому ты доверился. Как именно!? А этот человек, в данном случае Адам, вдумчиво молчит, явно размышляя над всем тем, что предваряло этот момент погружения в задумчивую тишину, и судя по его непроницаемому полностью выражению лица, то он что-то там для себя не сильно тебя порадующее надумал.
И сидящая на пассажирском месте в автомобиле вместе с Адамом, само собой, Ева (так уж повелось испокон веков, что всяких там Адамов по жизни сопровождают только Евы, и по-другому не бывает), с трудом вида не подаёт, как она нервничает и её чрезвычайно волнует то, как себя сейчас ведёт и с какой это стати надумал её бесить и раздражать Адам таким своим не поясняющим ей ничего, молчаливым, да ещё с вкраплением раздумий поведением.