– Мой голова нужно еще немножко думать, – сказал он, наконец, поправляя очки на длинном носу. – Кстати, весь конец мокрый дело лучше упрятывать в колодец.
– Чего? – уставился на президента академии царь.
– Немчура говорит, мол, Яшку изведем и все концы в воду, – пояснил государю Никодим Иванович. Когда речь шла о тайных операциях, он легко разбирался даже в полунамеках. Разумеется, на интуитивном уровне.
– Федя, мне нравится ход твоих мыслей. Думай дальше.
Вдруг двери в тронный зал широко распахнулись. Царевна Арина, дробно стуча каблучками, подбежала к ошалевшему от ее внезапного появления государю и бросилась ему на грудь.
– Батюшка, батюшка! Говорят, ты Яшу-карусельщика на плаху отправить собираешься! Не делай этого! Люб он мне!
– На какую еще плаху? – энергично отстраняя от себя дочь обеими руками, с подчеркнутым непониманием справился у нее государь. – С чего ты взяла, милая? Небось, опять тебе Фома чего-нибудь наплел? Не будь у него лучший в нашем царстве-государстве почерк, уже давно бы ему язык укоротил.
– А, почему бы не укоротить, Ваше Величество? – беззлобно, по-деловому, поинтересовался Никодим Иванович. Его характер снова брал свое. – Писать-то он после этого наверняка сможет. И, скорее всего, даже лучше прежнего. Только, вот, болтать перестанет чего не попадя.
– Конгениально! – воздел глаза и руки к небу государь. – А читать то, что написал, он тоже сможет?.. Вслух, а не про себя. В твою бородатую боярскую голову не приходило, что при дворе тогда еще и чтеца держать придется. А казна у Нашего Величества, между прочим, не бездонная. – Государь с упреком посмотрел на начальника Тайной канцелярии. – Вечно ты торопишься, Никодим Иванович. Сколько раз тебе говорил: нельзя государственное управление сводить к этому… как же… к вульгарному членовредительству! Есть много других способов скрутить человека в бараний рог.
– Виноват, Ваше Величество, – склонил голову боярин. – Но если что…
– Так ты Яшу прощаешь, батюшка? – глядя с надеждой на отца, спросила Арина.
– Ну-у-у, – начал тянуть с ответом царь, в свою очередь, тоже с надеждой глядя на президента академии всех наук.
– Гм, гм, – аккуратно откашлялся Фридрих Карлович, прикрывая рот рукой в черной шелковой перчатке. – Прощение Яшка, уважаемая фройляйн, уже есть налицо. Более того, ваш добрый фатэр согласен вас с упомянутый выше жених обвенчать. С запись в гроссбух, разумеется.