В качестве уплотнителя использовалась резина, которая не выдерживала тех условий, в которых работали установки. Часто бывало – мы начинаем перекачивать радиоактивный раствор из одного аппарата, а в другой аппарат он не поступает. Значит, труба где-то забита резиной. Происходит задержка технологического процесса, а значит неизбежно наказание. Выход один – постепенно резать трубу в поисках места засора. Так и резали эту радиоактивную трубу, пока не находили в ней застрявший кусок резины. Вычищали, звали сварщиков, они снова все сваривали, проверяли качество сварки и только после этого мы продолжали работу. Разумеется, определить полученные нами дозы было невозможно. И вообще, радиационного контроля практически не было. Зачем он был нужен, если начальству и так было ясно – мы работаем при очень высоких уровнях радиации, а заменить нас некому.
На последнем этапе готовый «продукт» нужно было разлить в стеклянные бутыли перед отправкой на «завод 20» для получения из него металлического плутония. Из последнего производственного аппарата на нашем заводе раствор разливали по бутылям. Для этого к трубе подставляли бутыль, подтыкали ветошь для уплотнения и с помощью вакуума пересасывали раствор. Потом бутыль «бралась на пузо» и вручную переносилась в «каньон» – склад для готовой продукции.
На этом этапе были случаи самопроизвольной цепной реакции, когда раствор плутония принимал форму, близкую к сферической и происходил выброс нейтронов. Так в 1953 г. переоблучился начальник технического отдела А. А. Каратыгин, которому в результате были ампутированы ноги и пальцы на руках. Позже, в 1968 г. подобный случай произошел с Ю. П. Татаром. Полученная им доза общего облучения тела составила несколько сот бэр, на конечности пришлось несколько тысяч бэр. И все-таки он выжил и сейчас живет в Озёрске, хотя лишился обеих ног и правой руки (его историю мы приведём далее – В.Л.).
Персонал всегда был готов к наказанию. Если выполнять требования техники безопасности, то не удавалось в полном объеме выполнить производственное задание, а за это отправляли под суд. Если нарушать технику безопасности, то всегда был риск потерять не только премию, но также здоровье и саму жизнь. В таких условиях мы все работали. И кто во всем этом был виноват – я до сих пор не знаю» (Ф. Д. Кузнецова, частное сообщение; Ларин, 2000).