Со временем их хватка ослабла. Одесситы сбивались в группы – военные звали их банд формированиями, мы – кланами. Нашивки на одежде, свои вожаки. Сначала жили мирно, пока сплоченность грела. Даже нападали на патрули. Военные клялись, что защищают нас – от чего? Поддерживают порядок – какой? Пользы от них не видели.
Патрули с каждым годом все реже посещали заброшенные спальные районы, да и уже практически не бывали в центре города. В эти времена и наступили первые дележки территорий. Кланы росли – сотни превращались в тысячи. Так и началась внутренняя война.
А ночью начиналось странное. Воронки светились – днем ничего, только запах, как от грозового воздуха. Ночью – зеленовато-фиолетовый шлейф, дым северного сияния, стелющийся от кратеров. Словно аура расползалась, невидимая в лунном свете, но живая в кромешной тьме.
Сначала никто не замечал перемен. Через пару лет мутации тронули собак. Они сбивались в стаи, умнели, крепчали. Шерсть выпадала – их отстреливали, жгли, думая, что это собачья чума. Но щенки рождались иными: челюсти шире голов, серая щетинистая шерсть, передние лапы длиннее задних, хребет толстый, выпирающий. Одинокие боялись всего выше себя, но стаями рвали людей. Лаять не умели – только хрипели, задыхались, ныли. Их прозвали Нытиками.
Кланы пробовали их приручить. Бесполезно. На цепи Нытик чах, отказывался жрать, сворачивался и подыхал.
Еще через пару лет заговорили о Седом Псе. Их видели мало – десяток, может, больше. Метр в холке, полтора в длину, мускулы как камень, серая грива от пасти до живота. Хвоста нет. Вожак стаи. Кто сталкивался, шептался в «Сити23»: таранит как бык, пули не берут – обойма в тушу, чтобы свалить. Слухи множились: люди пропадали, винили мутантов покрупнее, поумнее.
На четвертый-пятый год появились места силы. Сначала – мелочи: завихрения мусора без ветра, тяжесть в ногах, будто рюкзак весит тонну. Ученые с военными приезжали, ставили приборы на треногах, мерили, метили желтой краской – цифры, знаки.
Потом места крепли. Кошку в одном таком придавило к земле – невидимая сила выдавила с нее всю жизнь, сплющила грудь в беззвучной агонии. Назвали Магнит. Все, что попадало, уходило в почву. Компасы рядом сходили с ума.
Скорее всего, влияние Магнита еще проходит под землей, но это до сих пор не изучено.