На глазах изумлённого лорда и поражённого епископа – о слугах и говорить нечего, застыли столбами – рядом с рыцарями аккуратно уселись в кресла четыре красавицы. Благосклонно улыбнулись Барримору, поцеловали своих избранников и принялись за еду.
Тут и местный волшебник появился с бледным лицом и трясущимися руками, еле держащими кувшин. Сразу за ним – дворецкий, тащивший за шиворот толстяка в сером колпаке. Повар небось попался. Прям посыпались новости – совсем чуть погодя и четверо донельзя расстроенных парней вошли, у двоих руки перевязаны, у одного – голова. Неплохо, видать, подрались. К ним сразу и поспешили рыцари, которых опередили бриганьи. Слова – потом, сначала нужно раны излечить. Парни что-то бормотали, пытаясь извиниться за свою оплошность. А что извиняться – кто мог подумать, что в конюшне у них не только лошадей для ухода приняли, но и самих «уходили» до потери сознания и чувств. Послушники легата посчитали себя бывалыми воинами, и, связав пленников, умудрились в ту же повозку свалить их щиты и мечи, только копья не стали брать, да тюки с разными рыцарскими причиндалами и трофеями пока тут оставили – торопились сильно.
Охранницы оруженосцев Оливия, Элинор, Фрэнсис и Мэйбл могли бы и сразу прекратить безобразие, но каким-то чутьём поняли, что спасти избранников могут в любой момент, а вот зачем их пленили и куда повезут, рыцарям наверняка интересно. Оказались правы. По дороге просто привели парней в чувство да чуть ослабили путы, с остальным те справились сами – не зря же каждый день тренировались. Но вот и раны получить пришлось – всё-таки церковники сражаться умели. Теперь с помощью подруг бриганьи полностью привели в порядок оруженосцев и, невзирая на все этикеты, уселись к столу. Прислушивались, естественно, к скандалу. С интересом.
– Сэр, – прерывающимся голосом докладывал придворный волшебник, – вот тут в кувшине это, которое вот этот отсюда давно добавляет в напитки по приказу этого…
Волшебник поочерёдно кивал и указывал перстом то на кувшин, то на повара, то на стол, то на епископа. Так что понять, о чём он говорит, вполне можно.
– И ещё это… – продолжал он без остановки. – В кувшине сок неведомого нам растения, он не яд и не отрава, он просто сильно ослабляет организм и разум человека и постепенно доводит его до погибели. Вроде как употребляющий сие зелье сам по себе помирает, и неизвестно от чего его надобно лечить. Потому я и не мог ничем вам помочь, сэр.