Прежде всего, здесь повсюду явно используется воля. Мысль о том, что воля может сжаться до уровня интеллекта, здесь не может возникнуть.
Против этого говорит не только уголовное право, которое предполагает злую волю, но в не меньшей степени и гражданское право. Договор, обязательство – они предполагают ясность и определённость воли. И эта воля достигает своей вершины, но не завершается в составлении завещания. Римское наследственное право – это право свободы воли. Вся личность, человеческая душа сосредоточивается в воле. Такую энергию воли этика едва ли может найти выраженной где-либо ещё, кроме как в римском праве. И всё право должно ставить проблему воли.
Пусть даже свобода воли остаётся спорной; проблема воли должна сохраняться, иначе придётся отказаться от понятия обязательства. Обязательство относится к воле.
Воля – это не просто настроение, хотя, конечно, *voluntas* (воля) включает и это. Настроение – это внутреннее, внутреннее вообще. Здесь затрагивается глубокий аспект воли, но её подлинный источник этим не освещается. Её путь, её траектория обозначаются – хотя и не ясно и не однозначно, но всё же в определённом направлении – этим благочестивым словом; однако подлинная движущая сила воли всё же сдерживается указанием на внутреннее. Воля направлена на внешнее, и только в этом самоотречении она способна раскрыться и осуществиться. Воля должна стать действием.
Действие – основная проблема этики. В действии человек раскрывается. Действие – это жизнь нравственного человека. И действие, как мы уже видели, стало, так сказать, выражением права. Правовое действие удостоверяется процессуальным действием. Во всём праве, как в гражданском, так и в уголовном, понятие действия является всеобщей предпосылкой. Оно, конечно, основывается на воле, но не совпадает с ней.
Подлинная трудность в проблеме действия заключается в возможности его объединения из отдельных моментов, из которых оно складывается. Вопрос именно в том, можно ли его составить из таких отдельных элементов или же, напротив, оно распадается на них. Ведь нет действия – уже в обыденном смысле, не говоря о юридических сделках, – которое не состояло бы из почти необозримого множества начал и продолжений. Нет действия, которое вспыхивало бы и исчезало мгновенно. Такому кажущемуся действию, скорее, приписывается характер непроизвольного, рефлекторного движения. Поэтому можно сказать, что здесь проявляется вся проблема психологии.