При всём при этом ей нравилось страдать, и она прекрасно понимала, что ничего не изменится, пока она сама не решится на иное. Пока не перестанет холить и лелеять свою боль и желание быть ранимой. Как бы ни было это странным, она упивалась своим страданием. Это состояние стало привычным и даже уютным. В такие периоды она словно лишалась кожи и впитывала происходящее каждой клеточкой, без фильтров и прикрас. Легко писались стихи. Чувства просто и непринуждённо рифмовались, и писала она, как дышала: не задумываясь. Боль и страдание вдохновляли, оголяли чувства, делали острым её восприятие мира и событий вокруг. Больно, но и приятно. Невыносимо, но и притягательно.