– Ник, мне надо до понедельника обязательно сшить три платья, я совсем не успеваю. Давай в другой раз, хорошо?
Или:
– Ник, мы в эти дни собираемся ехать к бабушке и дедушке, лучше, наверное, тебе выступить на следующих выходных, хорошо?
Обязательно в качестве точки в этих бесконечных отговорках родители (чаще мама) использовали это «хорошо» с вопросительной интонацией. Обязательно, без него никак. Будто от того, кивнёт Ник или помотает головой, что-то зависит, будто она действительно задаёт ему вопрос.
Другой вопрос, что стало причиной такой смены отношения родителей к творчеству сына? Не сказать, что Ник долго об этом думал, напротив, он старался не морочить себе этим голову в те моменты, когда вместо этого он может писать ещё, однако иногда эти мысли прогонять из головы ему всё же не удавалось. Догадки возникли потом. Ник подумал, что они просто не понимают его идей. Возможно, слушая его рассказы, они хотят уловить в них себя и услышать то, что могли бы с лёгкостью сочинить сами, а вместо этого получают нечто иное, то, что понять не так просто, а, впрочем, и совсем не нужно, ведь так? Ник не хотел ничего менять, даже если бы смело мог дать себе отчёт о вышесказанном. Он был уверен в том, что всё не просто так, и значит, его родители – просто не те, кто должен его читать. И, конечно, вскоре он перестал читать им свои работы. Перестал их сажать в гостиной, перестал делать объявления, перестал даже оповещать их о том, что начал или закончил новое произведение. Те будто и не заметили.
Заметила только бабушка. Она очень интересовалась, почти каждый раз, когда Ник приезжал к ней, она спрашивала, как идут дела с творчеством. Однажды на день рождения она даже подарила внуку перьевую ручку. Настоящую, старую, такую, какую сам Ник нигде бы не смог достать. И он был ей безмерно благодарен, но, отчего-то, кроме «Спасибо», мало что смог сказать.
Шли годы, в середине девятого класса настал пик творческой деятельности Ника, он написал целую повесть, которую даже удалось напечатать одним экземпляром. Его работы казались ему совершенными, он совсем не мог представить, что может быть что-то лучше, что он всё ещё развивает свой язык и своё уникальное умение видеть и рассказывать истории. Предложения дышали, в глубине книг бились сердца.