– Да? Ты у нас щедрый?
– Ну, а почему бы и…
– Всё, успокойся. И не СМЕЙ больше на моих уроках заниматься всякой ЕРУНДОЙ, – взревел тот.
Ерундой.
Этот придурок никогда не написал бы и пяти страниц, у него просто не хватило бы воли, максимум сколько бы он ещё мог выдержать, сидя за блокнотом, пока его ноги не затекали, а мозг не атрофировался, это, наверное, минут десять. Дальше задница начинала чесаться, взгляд теряться, а джинсы в области паха потихоньку и ненамного подниматься под действием маленького, не очень удаленького, но сильного приятеля, которого в тот момент просто нельзя было не поласкать тёплой ладонью. Десять минут и всё, дальше – никому не нужные мучительные старания. Куда они приведут? Непонятно, а значит и не нужны они вовсе. Проще принизить школьника, который писать любит всем сердцем и умеет это делать гораздо лучше, так? Всё равно ведь другие не понимают.
Ерундой.
Этот учитель, как выяснилось позже, был не единственным, кто пожаловался на поведение Ника. Сообщения дошли до родителей мальчика, и мама сразу его предупредила о том, что дома его будет ждать серьёзный разговор. Сама она на это настроена, видимо, не была, однако отец будто ради этого и существовал. Он позвал сына к себе в кабинет многообещающим «Ник, подойди!» и, развалившись в своём кожаном кресле, стал ждать.
Ник, не торопясь, вошёл.
– М? – начал он.
– Твоя мама передала мне сообщения твоего классного руководителя. Догадываешься о чём речь?
– Вероятно.
– Давай проясним ситуацию. Правильно ли я понимаю, – он делал маленькие паузы между частями предложения, как бы растягивая удовольствие. – что практически на всех уроках, ты, вместо того чтобы учиться… – опять пауза. – Пишешь книгу?
Занимается ЕРУНДОЙ.
Слово «книгу» прозвучало из его рта так неприятно, что даже не вызвало ассоциацию со значением слова «книга», будто отцовское «книгу» было совсем иным, чем-то плохим, возможно даже на редкость мерзким.
– Да, я пишу сейчас довольно много, но не на каждом уроке.
– Погоди, – отец не по-доброму улыбался. – Я сказал, что на большинстве уроков ты пишешь книгу, это так?
– Ну не знаю, насколько на большинстве, но пишу, да.
– А ты, боюсь спросить, помнишь про такую штуку, как экзамен?
– Да.
– Помнишь, что он у тебя на носу, и осталось всего три месяца?
– Да. Как я могу не помнить?