А весной мы сами видели, как обходил он стадо с какими-то мудреными заговорами. А в руках-то была у него веревка с замком. И как обошел он стадо с этой веревкой, так взял их и закопал на краю деревни у поскотины. Мы все это наблюдали, прячась за можжевеловыми кустами, которые густо росли по краю пастбища. Хотели мы выкопать велесовскую веревку с замком, да забоялись, а вдруг какой заговор подействует и на человека.
Пашу в деревне считали не только пастухом, но и скотским знахарем. И про скотину много знал, лечил ее травами и какими – то собственными снадобьями… Бабка Марья Мосяева говорила как-то на посиделках, что он и на людей порчу может навести и снять ее, и кровь заговорить…
И вот этот нелюдимый, таинственный и страшный человек разговаривал со мной. Охотно разговаривал и ласково. И у меня прошли все страхи, нелюдимый Паша Велесов открылся неожиданной, притягательной стороной.
…Не ведаю, как родители узнали, где я нахожусь, но примчались они на ферму вместе с доярками, идущими на утреннюю дойку.
Всю ночь не сомкнули они глаз, с фонарями и факелами разыскивая меня по лесу. И когда нашли окровавленный снег, истоптанный волчьей стаей, в том месте, где простился с жизнью мой верный Пыжик, не чаяли найти даже косточки моей. Вот было у них радости, когда увидели меня живого и здорового.
Дома за пирогами вспомнила матушка моя дядю Пашу Велесова.
– Ясновидящий он. Точно у него дар есть. Мы к нему и побежали спросить, не укажет ли он места, где тебя искать. А вот они оба два сидят, посиживают.
– Велесов говорит, что меня Ветка спасла. Он еще говорил, что все от коровы пошло. Будто была в древности такая небесная корова Земуна, от которой люди начались.
Матушка моя не стала возражать, а задумалась глубоко. А бабушка даже слезу смахнула.
– Что случилось? – Говорю я ей. – Вот он я. Никакой беды нет… Пыжика жалко?
– Жалко. Как не жалеть безвинную животину. Я, говорит, корову свою любимую вспомнила. Малину. Накануне опять привиделась во сне. Стоит будто бы у ворот и смотрит с укоризной, словно в душу заглядывает мне: мол, что это ты, хозяйка меня позабыла, Все коровы давно по дворам, одна я, словно сиротина бездомная. Проснулась в слезах: « Господи, да что же это ты память мою не отпускаешь? Столько лет прошло…»