Под широким окном расположился письменный стол, а поодаль от него расположился шкаф темно-коричневого цвета, рядом с которым был комод, в секции три, четыре. А напротив них была кровать, немаленькая и небольшая. И все было так, что полкомнаты было бы легко велосипедом объехать. Но велосипедом он конечно не орудовал, это место было отдано его силовым нагрузкам, ведь ту работу которую он делал, требовала особой сноровки и не дюжинных сил.
Кинув свое усталое тело на кровать, он несколько минут крутил мысли в голове о событиях сегодняшнего дня. День выдался как весьма обычным, работа, работа, перерыв на перекур, хотя он сам не курил, и снова работа. Нет, он ее не проклинал, и даже не испытывал к ней отвращения, он просто привык к ней и еще, она не давало повод разогнаться всем его мыслям.
Зарплата мамы, точнее медсестры это не была той зарплатой, на которую можно было бы содержать семью, пусть даже из двух человек. Учитывая современную жизнь, с ее реалиями деньги теперь были нужны даже там, где лет десять назад такое не было и в помине. Так что, его к себе устроил дядя, мамин брат, человек честный и порядочный и очень справедливый. Зная что подрастающему пацану нужно работать и найти свое место в жизни и правильно расставить приоритеты.
Работа на первых порах показалось тяжеловатой, но со временем он привык. Когда как многие его сверстники, торчали в клубах, или вообще в злачных местах, и ничего тяжелее кроме гаджетов и бутылки пива и в руках-то не держали, и ничего объемного кроме сторис постов не читали, он успевал и работать, как лошадь ломовая и учиться, как проклятый. А когда родители принялись подыскивать репетитора, Тимофей, сказал им, что усидчивость он уже заработал, а всему остальному репетиры не нужны. И так было на протяжение полутора лет, и этот балласт должен отброшен к сегодняшнему дню.
Но последние полчаса его наконец-то уже завершенной подработки, внесли свои коррективы, и внесли так круто, что он не на шутку раздосадовался. Нахмурив брови и сдвинув лопатки, он как ошарашенный встал с кровати и руками оперся о дверные наличники, и впился в них так, что хруст можно было услышать и в соседней комнате.
Его разгоряченному телу иногда требовался холодный душ, потому что иногда приходилось так работать, что к концу дня сводились не только руки и ноги, но и все мысли. Стоя под холодным душем, он погрузился в свои воспоминания, в которых очень сильно ненавидел Веру. И потом через запутанные мысли в голове, который начал постепенно развязывать, он понял, что ненавидеть Веру, в последние полтора года, превратилось в его самое любимое дело.