– Вера, завтра будут гости! – с полусонным, еле слышным голоском заявила мать, – отца придет навестить его старый друг вместе с сыном, – и добавила, после того как Игорек радостно, воскликнул, от того, что ему наверное завтра будет с кем поиграть, – они с ним дружат с самого детства! Так что, поможешь мне!
– Непременно помогу! – отозвалась Вера, и с облегчением вздохнула, от того, что мать, тревожат пока что, только завтрашние гости, а Игорька тревожит радость, от того, что ему будет, кому показать свои новые машинки.
Поднимаясь к себе в комнату, она еще раз взглянула на мать, которая уже изо всех сил старалась не смыкать глаз и изо всех сил старалась присматривать за Игорьком, у которого в отличии от матери, было бодрое настроение. Наверное, гость уж больно непростой человек, подумала про себя Вера, если мать так ушла в себя и так сильно боролась со сном.
Ее комната находилась на втором этаже, как и комната Игорька. И находилась она в конце коридора, и была обставлена по-девчачьему, везде все розовое, мятное, пушистое вплоть до гардин. Мебель тоже таковая, расставленная по всем углам, лишь кровать с мягким изголовьем стояла в центре. Естественно все это обставляла мама, ведь когда они переехали в новый дом, Вере еще не было и семи, и за границу они пока еще не ездили и всемирная паутина, была доступна, только жителям мегаполиса. Сама Вера, конечно не задумываясь, убрала бы все это царство, розового убранство, но она так привыкла к их мягкости и выносливости, что грех было их распороть, а еще страшнее было то, что таких теперь не выпускали.
Зайдя в комнату и закрыв дверь, она легла на кровать и начала восстанавливать события сегодняшнего вечера. Лица Егора и Тимофея поочередно начали всплывать в памяти. Как в памяти всплывает плохое и хорошее одновременно. И она заключила интересный факт, как же один отличался от другого, а как один не похож на другого. Странно, как-то показалось ей, тот у кого, есть все, ничего не значит, а тот, кто лишен многого, может дать многое. А ведь парадоксально, зачем девушке дорогая одежда и тачки и этот дорогой мир, если ее не уважают, относятся к ней плохо, как к какой-то бездушной вещи, которое потом, обязательно бросят, вдоволь поигравшись. И тут у нее возник абсолютно другой вопрос, надо ли ей было обязательно повстречать несогласующемся с устоями общественной морали имбецила, чтобы она увидела, что-то и хорошее, кого-то хорошего! Итак, за каких-то, пару часов одного январского вечера, она поняла, что хорошее, без плохого не воспринимается.