В истории научного разума можно выделить два основных направления в решении этой его глубочайшей проблемы. Оба они борются друг с другом и сегодня. Одно направление – это античный атомизм, который обновил новое время. Он возник из тождества Парминида. Демокрит помещает в основу бытия атомы. Они неделимы, они представляют собой целое, но части и все делимое следует объяснять из них. Таким образом, они все еще находятся внутри бытия, но на его границе, и они должны представлять и представляют основание и начало бытия. Гипотеза стала предпосылкой химии. Но с самого начала ее не хотели понимать в этом смысле, сводя к химии. Другим видом «истинно сущего», который Демокрит предполагал в дополнение к атомам, была пустота. Эта гипотеза, очевидно, распространялась на движение, то есть на физику. Она оказалась плодотворной силой в обновлении физики Фарадеем.
Но физика пошла по пути математики, которая привела к гипотезе бесконечного. Существующее, масса и сила должны были быть определены из движения. Таким образом, перед концепцией бесконечного была поставлена задача открытия бытия. Это открытие и есть истинное, научное порождение. Анализ бесконечно малых величин является законным инструментом математического естествознания. Все его методы основаны на нем. В его достоверности покоится достоверность науки. В проблематичности, которая все еще цепляется за него, также содержится причина и степень проблематичности, которая все еще преобладает для математического естествознания. Это математическое порождение движения и через него природы есть триумф чистой мысли.
Но победа, как бы странно это ни звучало, еще не гарантирована. Мы только что признали долю проблематичности принципа бесконечного. Правда, уже не усмехаются, как это характерно для Беркли, над бесконечно малыми величинами, чем над «духами более отдаленных величин». Но что еще хуже, человек стремится обойти и обесценить их. Какую бы пользу ни извлекала из этого арифметика, ее связь с механикой тем самым разрывается. Этот пример поучителен для логики в решающем смысле: она не должна быть исключительно логикой математики, но всецело логикой математического естествознания.
Но осознала ли вообще логика свою реальную задачу? Принцип бесконечного дает надежную основу для решения этого вопроса. Нашел ли принцип метода бесконечно малых величин свое законное центральное место в логике? Если на этот вопрос нельзя ответить утвердительно, то на предыдущий вопрос следует ответить отрицательно, и тем самым будет установлено, что логика не справилась со своей настоящей задачей, что за двести лет, прошедших с тех пор, она так и не поняла той актуальной проблемы, которую поставила перед ней новая наука. В ином смысле, чем это было задумано Кантом, и с иным правом можно было бы сказать, что логика не сделала ни шагу вперед со времен Аристотеля, если бы она не сумела критиковать безупречную плодотворность чистой мысли в непостижимом образце анализа бесконечного. Если логика – это логика науки, математического естествознания, то она предпочтительно должна быть логикой принципа бесконечно малого исчисления. Если, с другой стороны, решающий принцип математического естествознания не находит в ней решения и не стоит в ее центре, значит, она сама еще не завоевала свой центр; она все еще стоит в центре тяжести старого времени. Новое мышление – это то, которое систематически действует со времен Галилея, Лейбница и Ньютона.