Виктор вернулся домой под вечер. Долго шёл пешком от парка, где слушал уличного музыканта. Не торопился, не проверял телефон. Было чувство, что день сам его вёл, как будто маршрут уже был написан, а он просто следовал. Это не был побег. Это было возвращение. Куда – он ещё не знал. Но шаги становились мягче, взгляд – внимательнее, а внутри всё тише. Когда он закрыл дверь квартиры, то не включил свет. Сел в полумраке на пол, прислонившись к стене. Комната, в которой раньше всё казалось механическим и однообразным, вдруг стала похожа на пространство – пустое, но живое. Как будто в ней что-то оживало – не лампы, не мебель, а он сам. Сидя, обнимая колени он просто дышал. Не было желания думать или анализировать. Просто быть. И вот в этой тишине он услышал. Не голос в ушах. А чувство внутри. Тонкое, но настойчивое. Как эхом из глубины. Как будто кто-то, забытый, вдруг начал говорить. Взял блокнот и снова открыл его. Перевернул страницу. Написал:
«Я что-то потерял. Но не могу понять – что именно. Это не вещь. Не мечта. Это я?»
Он замолчал. Почерк был дрожащим. Рука немного сжимала ручку – не от страха, а от напряжённой тишины, в которой, наконец, начала формироваться правда. Закрыл глаза и вспомнил одну сцену из детства. Лето. Дача. Вечер. Он сидит на крыше сарая с тетрадкой, сочиняет истории про вымышленные города. Рядом кот. На горизонте – закат, окрашивающий небо розовым и медным. В тот момент ему не нужно было ничего. Не думал ни о деньгах, ни о будущем, ни о том, что будет «правильно». Просто писал. Потому что не мог не писать. Почему он перестал? Куда делся тот мальчик с искрой в глазах? И почему взрослый мужчина с хорошей работой чувствует себя пустым сосудом? Он написал ещё одну строку:
«А если голос внутри – это и есть я настоящий?»
Мысли хлынули потоком. Не как рациональные рассуждения, а как внутренние вспышки:
– «Ты всегда хотел быть нужным. Но не тем, кем ты стал».