Мне было плевать.
Вся злость, страх и отчаяние уже не вмещались в моей душе. Им нужно было дать выход.
Ну, а если он меня пристрелит за такое…
Так какая разница, кто: он или папаша за неповиновение?
– Ненавижу! Вы все ублюдки! Мрази! Почему вы думаете, что может решать за других? Я видеть вас не хочу, знать вас не хочу! Ненавижу! Ненавижу-у!
Он молчал.
Не говорил ни слова.
Не перехватывал мои руки. Не пытался уйти от моих ударов. Просто обхватил за талию, чтобы я могла нормально стоять. Прижал к своей груди и ждал.
А я кричала.
Билась в его руках. Слезы градинами хлестали из глаз. Голос срывался, охрип от крика. Но остановиться я не могла.
Совершенно потеряла контроль над собой.
Не видела и не слышала ничего вокруг себя. Только ощущала сильные руки на своей талии. Как железный спасительный круг, они давали мне немножко стойкости.
Не упасть.
Не свернуться калачиком на холодном асфальте и не завыть в голос от бешеной тоски и безысходности.
Силы стали покидать меня окончательно.
Я уже не могла бить держащего меня мужчину. Только хлопала его по груди ладонями.
И он этот момент не пропустил.
Перехватил меня одной рукой, обнял другой за голову, прижал ее к своей груди.
Я почти лежала на нем. Слышала под ухом биение его сердца и уже просто тихо плакала. Шмыгала носом, вытирала его рукой. Но остановиться не могла.
Тело колотила крупная истерическая дрожь.
А ему было все равно на то, что моя одежда грязная.
Он прижимал меня к себе, гладил сильной рукой по волосам. Беззвучно. Молча. Хоть бы что-то сказал. Хоть бы как-то понять его реакцию на все это.
Но нет.
Просто стоял.
Держал меня и давал время успокоиться. И я не понимала. Он говорит одно, но делает совершенно другое.
Кто же он, черт побери.
Ну, кто?
Я почувствовала легкое прикосновение к волосам. Как будто легкий, едва уловимый поцелуй.
– Девочка моя, я многое могу вынести, поверь. Единственное, чего не терплю – так это женских слез. Если ты хотела мне пожаловаться на жизнь – без проблем. Но если ты хотела таким образом привлечь внимание ментов – выбери другой способ. Они мне не помеха.