Сейчас. Сейчас они отойдут, и я пойду дальше. Жалко только, не слышно их. Тоже не дурачки, притихли. Лишь бы стрелять не начали по мне.
Кто знает, в каком виде им приказано меня привезти?
Может папочка любимый велел только лицо не портить?
Желудок скрутило внезапным спазмом.
А что, если это не отец? Что, если это его враги? Конкуренты? Или кто еще похуже?
Я нервно сглотнула.
Тогда мне конец.
Жалко, что я не разбираюсь во всех этих группировках районных. Может быть, я бы знала, кто такой этот Тигран. Работает он на кого-то или сам по себе.
Сейчас бы мне это ой, как помогло!
Я услышала сбоку хруст гравия.
Сжалась в комок. Замерла без движения. Да какое, я даже дышать почти перестала! Только бы не услышали. Только бы они меня не нашли.
Тогда и за побег накажут.
Алиса, ты совсем с катушек съехала?
Они тебя вообще могут убить! Или изнасиловать, если это чужаки.
Мне захотелось заскулить от страха. Грудь распирало от недостатка воздуха. Внутри все жгло, хотелось сделать несколько быстрых шумных вдохов и выдохов. Насытить мозг кислородом.
Но я сцепила зубы и держалась, как могла.
Нельзя, нельзя.
Я почти теряла сознание от ужаса и недостатка кислорода. Наверное, это даже к лучшему. Отключусь и полежу. Падать мне все равно некуда.
Перед глазами поплыла чернота.
Закрывая бледный-бледный, едва видимый свет далеких фонарей, в ней возник силуэт.
Мужской.
Он ничего не делал. Не двигался. Просто стоял и смотрел на меня, медленно потирая запястье одной руки. Как будто часами надавил кожу.
Лица я его не видела.
Но откуда-то знала, что это Тигран.
Вот черт.
Это глюк или он реально меня нашел уже?
Тогда почему не хватает?
Нет. Все-таки это видение. Галлюцинация. Не может он быть таким красивым в реальности. С чего я это решила, я же лица не вижу?
От мужской фигуры веяло силой.
Уверенностью.
Как будто он знал, что он прав. Что поступает так, как действительно нужно. Никому не врет. Ни к кому не подлизывается. Живет по закону.
По специфическому, конечно.
Но по закону.
Там, где друзей не предают, а родными и любимыми не торгуют.
Под веками у меня стало мокро. Я что, плачу? Я уже столько лет этого не делала. Не могла себе позволить такой роскоши, как слабость.
Мое видение едва заметно покачало головой.
Он что, меня жалеет?
Серьезно?
Из души рвалась ирония. Но я давила ее. Мне так нужна была эта жалость сейчас! После того, как отец вышвырнул мать из дома, меня никто больше не жалел.