– Что ты сделала? – спрашивает доктор со шприцем, и глаза у него, кажется, сейчас вылезут из орбит. – Я не могу пошевелиться. – Нам требуется подкрепление, – говорит он, и паника побеждает общественное смирение. – Нам нужна помощь!
– Нет, стойте, – говорю я, сжимая руку в кулак.
Челюсть доктора резко захлопывается, словно невидимой рукой. Меня переполняет незнакомое ощущение.
Дрожь не уходит.
– Что со мной происходит?
– Нажмите кнопку тревоги, – говорит кто-то.
Нет! Глубоко внутри меня пробудилась некая сила, и мои руки движутся совершенно против моей воли. И теперь уже у всех в комнате захлопнулись челюсти.
– Ч-что? Я не понимаю, как это у меня получается. Я… – И тут я замираю, содрогаясь от энергии, которую источает буквально каждая клеточка моего организма. Снова на меня накатывает то самое чувство: ощущение полного и безграничного контроля, как будто кто-то подсказывает мне, что надо делать.
– Отпусти меня, – приказываю я ближайшему мужчине.
Непонятно откуда взявшаяся смелость течёт по моим жилам. Как будто этот мужчина всего лишь марионетка, и его ниточки привязаны к мои пальцам. Оковы спали. Я поднимаюсь. Не представляю, на сколько ещё хватит адреналина, но что-то подталкивает меня к двери. Я выхожу в коридор, направляемая мистической силой, и в момент просветления я прихожу в себя.
Нужно убираться отсюда. Быстро. Но… Что только что со мной было?
В голове бешеная свистопляска. Почему дрожат руки? Как я это сделала? Они собирались меня убить? Они всерьёз хотели меня убить? Я напугана как никогда, и всё, что раньше было таким ясным и понятным, теперь навсегда потускнело. Но одно я знаю наверняка.
Я прокажённая. И это смертный приговор.
Успокойся. Придай лицу невозмутимое выражение. Живо.
Я иду до конца коридора и снова прохожу через дверь приёмной, где ожидает новая партия пациентов. Они уставились на меня: я совсем не похожа на медсестру.
Я невнятно бормочу что-то, проходя мимо них, стараясь не показать своего страха, но дрожание рук и гулко бьющееся сердце выдают меня. Мой рот кривится против моей воли, и лицо искажается. Уверена, что все в комнате это заметили.
Паника подступает к горлу. Нужно остановиться. Это непозволительно.
Тощий мальчишка у самого входа пялится на меня огромными голубыми глазами. Его молчаливая сдержанность улетучивается, когда я приближаюсь, и он поднимается, пятясь от меня. Контроля как не бывало. Глазам не верю. Он что, боится меня? Но эту мысль сменила другая. Уверенный голос берёт верх надо моим сознанием.