– Где мы, чёрт возьми? – спросил он, обращаясь ко всем и ни к кому.
Фиола усмехнулась, вертя своим кинжалом:
– Спроси у нашего местного робота. Он тут дольше всех.
Зерал, не отрываясь от планшета, щёлкнул языком. Экран отбрасывал зелёные блики на его очки.
– Призма. Метафизический конструкт, созданный Оливером, вы его могли видеть перед прибытием сюда. – Его голос звучал как аудиозапись лекции. – Архитектура динамична: комнаты, коридоры, ловушки.
– Ловушки? – Глёз съёжился, и стены вспыхнули густым синим.
– Эмоциональный резонанс, – Зерал ткнул пальцем в стену, где синева тут же сменилась жёлтыми спиралями, когда Жёнол прыснул:
– Вау! Это же как живой проектор!
– Каждый страх, надежда, ярость – всё меняет структуру. – Зерал игнорировал клоунаду. – Повреждения затягиваются, но… – Он провёл рукой по едва заметной трещине, пересекавшей пол. – Шрамы остаются.
Зерал резко поднял голову, его зелёные глаза сверкнули:
– Призма – это мы. Дышит нашими страхами, питается надеждами.
Кайрон посмотрел на своих друзей: Глёза, который вот-вот расплачется, Жёнола, жадно впитывающего каждую деталь, и Сита, безучастно смотрящего в пустоту.
– Ладно, – Фиола щёлкнула клинком. – Лекция окончена. Пора учиться… выживать.
Глава 1: Красный лабиринт
«Страх рисует нас осколками, но лишь в трещинах зеркал рождается свет подлинного "я"»
Кристальные стены Призмы дрожали, как живая плоть, когда Фиола повела их по коридору. Кайрон шёл последним, чувствуя, как красный камень на груди пульсирует в такт шагам. Он не выпускал из виду Глёза, который цеплялся за рукав Сита, словно ребёнок за одеяло. Жёнол же носился туда-сюда, тыча пальцем в стены и крича: «Эй, зеркальца! Покажите мне ад!» – но его голос терялся в гуле пространства.
– Вот ваши норы, – Фиола резко остановилась у ряда дверей. Её фиолетовые волосы мерцали в свете, льющимся из щелей. – Каждая – ваше отражение. Не благодарите.
Двери вспыхнули, окрашиваясь в цвета их имён. Кайрон замер перед алой аркой, напоминающей рану. Резьба на ней изображала сплетение шипов и мечей – красиво и опасно, как корона из лезвий.
– Красный… – пробормотал он, касаясь рукой поверхности. Дверь отозвалась гулом, будто сердцебиением, и растворилась.
Комната встретила его жаром.
Стены, словно выкованные из расплавленного металла, переливались оттенками кровавого заката. Над кроватью из чёрного дерева висел щит с трещиной посередине – символ, знакомый до боли. Это был точный макет щита отца, разбитого в день, когда Кайрон впервые услышал: «Ты подвёл нас». На полках стояли трофеи: кубки за победы в школьных турнирах, медаль «Лучший капитан», но все – покрытые паутиной. «Как будто я застрял в прошлом», – мелькнуло в голове.