– Ну вот, картограф, – процедила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь поймать дыхание, заглушить стук сердца в ушах. – Нашла свою «золотую жилу»? Добытчица… Земля метку поставила, да?
Пальцы, привыкшие к гладким сенсорным экранам, к клавиатурам ноутбуков, оказались неуклюжими, дрожащими инструментами. Они скользили по мокрой от речной воды и пота коже, не могли ухватить мелкую, коварную щепку. Она сидела глубоко и злобно, отзываясь пульсирующей болью с каждым ударом сердца, насмехаясь над моей городской беспомощностью. И тогда… из глубин памяти, из самого детства, всплыло не изображение, не звук. Ощущение.
Жаркий, пыльный летний день. Дача под Гатчиной. Старый, пахнущий смолой сосновых досок и пылью мышиных гнезд деревянный сарай. Я, семилетняя, в выгоревших ситцевых трусиках цвета василька, забираюсь на шаткую поленницу за закатившимся туда мячиком. И – острая, жгучая боль в пятке! Падение. Слезы. Горячий песок на коленках, смешивающийся с кровью из царапины. И бабушка Аня, ее шершавые, сильные, вечно в царапинах и пятнах от ягод пальцы, ловко поддевающие и вытаскивающие такую же злую щепку. Ее голос, спокойный, утешающий, с хрипотцой от утреннего кашля: «Не реви, солнышко. Ничё страшного. Земля метку поставила. Чтобы не забыла дорогу к бабке. Чтоб назад вернулась. Вот, держи пирожок с черникой…»
Слезы брызнули из глаз. Горячие, соленые. Не от физической боли в ноге. От этой внезапной, сокрушительной тактильной волны памяти. От ясного, почти физического ощущения ее пальцев на моей детской, маленькой пятке – теплых, твердых, уверенных. От запаха нагретого солнцем дерева сарая, меда и бабушкиного фартука, который вдруг отчетливо врезался в сознание, перебивая запах реки, водорослей, сосен. Я сидела на песке Енисея, в тысячах километров от той дачи, от той жизни, сжимая свою взрослую ступню с занозой, и плакала. Горько. Бесстыдно. Облегчающе. Кожа помнила. Кожа вернула. То, что казалось навсегда стертым городскими годами, стрессами, бесконечными рабочими чатами в ТГ.
Щепку я вытащила. Не изящно, не бабушкиными ловкими руками. Своими, дрожащими, городскими ногтями. С трудом, с болью, с торжеством. Крови почти не было, лишь крошечная точка запекшейся росы, как слеза земли. Осталась маленькая, горячая точка – метка. Первая настоящая, физическая отметина этого пути. Доказательство контакта. Я положила щепку в карман штанов, рядом с холодным корпусом телефона.