Я встала. Босые ноги снова коснулись песка – теперь это была зона «Раскаленных монет». Горячий песок обжег только что травмированное место. Я зашипела, как разозленная гадюка, но не остановилась. Боль была частью карты. Важной. Честной. Как шрам воина, как отметина тайги. «Принимаю», – прошептала я ветру.
Я пошла дальше вдоль кромки воды, уже не составляя карту сознательно. Ступни сами выбирали путь, словно обретя собственную мудрость и память: то уводя на прохладную, спасительную «шелковую наждачку», то забираясь на обжигающие «раскаленные монеты» за порцией чистого, дикого адреналина, то осторожно минуя опасный «колючий ковер», где каждый шаг был вызовом и уроком. Они помнили холод липкого «теста», нежность «наждачки», жар «монет», уколы «ковра». Они знали, куда ступить, чтобы было безопасно, приятно, интересно. Мозг отключился. Осталось только тело – идущее, чувствующее, помнящее. Дышащее в такт реке, в унисон с ее вечным гулом.
Я дошла до огромного валуна, темного, почти черного, отполированного веками воды до зеркального блеска. Он был похож на спину спящего каменного кита, выброшенного на берег древним потопом. Обернулась, чтобы посмотреть на пройденный путь. За мной тянулась двойная цепочка следов: моих босых ног с характерным отпечатком высокого свода и… аккуратных, среднего размера собачьих лап.
Рядом, неотступно, в метре от меня, шла рыжая дворняга неизвестной породы. Не крупная, не мелкая. С умными карими глазами, в которых отражалось небо и вода, и чуть поджатым, но не пугливым хвостом. Мы не познакомились. Не было слов, угощений, поглаживаний. Она просто шла рядом. Иногда обгоняла, принюхиваясь к водорослям, выброшенным волной, деловито обходя мои следы. Иногда отставала, закапывая что-то в песок у кромки леса. Ее следы пересекали мои, сплетались с ними, создавая странный, совместный узор на песке – знак немого договора. Она не требовала внимания. Она просто была. Как река. Как песок. Как эта тишина, нарушаемая только криком чаек и шелестом сосен на ветру. Мой немой спутник. Дух места.
Я прислонилась спиной к теплому камню-киту. Солнце уже припекало лицо, высушивая следы слез, оставляя на щеках тонкие дорожки соли. Боль от занозы пульсировала тихим, настойчивым напоминанием – я здесь, я живая, я чувствую. В кармане походных штанов лежала та самая щепка – крошечная, ничтожная, бесценная. Ключ.