Я медленно повернул голову. Рядом пустые кровати. Три штуки, одинаковые и тоже все какие-то хитро устроенные, как в американском кино. Не ржавые панцирки или сетки с железными козырьками, а пластиковое многофункциональное ложе. Больше похожее на капсулу для киберсна. Все-таки помещение похоже на больничную палату.
Собравшись с силами, я медленно приподнялся и сел – спинка кровати подалась за мной.
Жёваный протокол! Кровать двигалась! Я даже вздрогнул.
Я пошарил и нажал на кнопку сбоку на кровати, в том месте, что напоминало панель управления или пульт.
Щёлк!
И зажглась лампа на стене возле изголовья.
– Что за… – пробормотал я, а голос, хоть и хрипел, но почему-то показался чужим, чуть выше.
Я не удивился. Показалось, наверное.
– Эй! Есть кто?.. – выдавил я снова хрипло, продолжая тыкать в кнопки.
Из стены – в натуре, из стены! – выскочил голос:
– Да-да, сейчас подойду.
Сушёный прапор! Я снова вздрогнул от неожиданности, а потом сообразил: голос-то женский, из динамика. В палате?
Дверь распахнулась, и в палату вошла медсестра. Молоденькая, сочная, будто со страниц «СПИД-Инфо». Только не в привычном больничном халате – белом, бесформенном, с пятном зелёнки на кармане. Нет. Эта была в аккуратном медицинском костюме: брючки в обтяжку, блуза с вырезом, всё цвета морской волны. Куколка, как в рекламе платной клинике…
– Приплыли тапочки к дивану… – прошептал я. – Я что, в Израиле?
– Что случилось? – спросила девица с дежурной улыбкой и, что главное, на русском. – Как самочувствие? Не кружится голова?
Нет, все-таки в России-матушке. Медсестричка говорила вежливо, но без искры. Странно… Обычно такие на меня реагировали поживее. Может, из-за пижамы? Вид, как у подстреленного лоха. Или… Я попытался себя осмотреть, как мог без зеркала, но тут же пресек сие глупое занятие.
Да пошло оно всё, дядя Максим! Тебе башку прострелили, а ты, как дурак, о женском внимании печёшься. Есть вопросы и поважнее. Например – каким макаром я выжил? Хорошо, что все хорошо… Вот выпустят – к Натахе заеду, ага. В этот раз точно. И к Катьке… Если ещё не замужем.
– Эй! Яровой! – вывела меня из думок медсестра. – Вам плохо? Врача звать?
Яровой? Это она мне?.. Похоже, да.
– Я не Яровой, я… – начал было возражать, но тут взгляд зацепился за телек на стене.
Плоский, как мозги у дежурного по райотделу. Чёрный экран – глянцевый, пустой, как морг в ночи. И тут я увидел отражение.