Русанов отмахнуля:
– Да чего неудобно-то?! К родной сестре моей едем да к зятьку! – его голос стал просительным: – Поехали, Игорек, а?…
Я все еще колебался.
– А тебе-то какой резон меня с собою на рыбалку брать? Ты что истинного рыбака себе в напарники взять не можешь?
Владислав тип наглый, нахрапистый, смущается редко, но тут вдруг засмущался.
– Да видишь ли, Игорек, резон есть, – пробормотал он. – У зятька кое-какие проблемы возникли. Вот он и попросил меня найти какого-нибудь сыщика. В Москве-то возможности подыскать частного детектива больше, чем в провинции. Вот я и решил, раз ты частным сыском занимаешься, обратиться к тебе.
Я действительно помимо работы в детско-юношеской спортивной школе подрабатывал частным сыском. Я и чужим-то людям помогал в трудных ситуациях, а отказать сослуживцу просто не мог. Да и самому мне интересно было проводить расследование, поэтому я согласился:
– Хорошо, поедем к твоему зятьку с сестрой. Только что за дело-то у него? Если от каких-то рэкетиров отбивать или коллекторов, то тут я пас. Я не согласен.
Русанов явно обрадовался тому, что сговорился со мной.
– Да каких там рэкетиров и коллекторов! – поспешно воскликнул он. – Дело несерьезное, так мелочь какая-то. В чем суть я не знаю, приедем, зятек сам тебе все расскажет и объяснит. А если ты ему поможешь, еще и денег даст. Ну, по рукам? – он протянул руку, и я хлопнул по ней своей ладонью.
– Договорились!
– Тогда так!.. – перешел на деловой тон Владислав. – Поедем завтра на моей тачке. Я заскочу за тобой часов в девять утра, ехать пять часов, так что к обеду будем на месте. Парадную одежду с собой брать не обязательно, возьми спортивный костюм, обувь какую-нибудь непромокаемую, ну и куртку с капюшоном, вдруг дождь пойдет.
Владислав поднялся, я тоже встал.
– Завтра в девять утра буду готов как штык, – объявил я, провожая Русанова до двери.
– Едем в гости на все готовое, – сказал Владислав, пожимая мне на прощанье руку. – Так что никакие продукты и выпивку с собою брать не надо.
– Лады, – сказал я, и когда Русанов вышел, закрыл за ним дверь.
Да, совсем забыл сказать, что речь Владислава я идеализирую. На самом деле он ужасный матерщинник. Пару слов без мата связать не может. Иной раз матерится даже при женщинах, хотя тут же извиняется. Говорит, прошу меня простить за мой французский. За это его и прозвали – Французом. Но, конечно же, на страницах моего романа его речь дословно я приводить не могу по этическим соображениям, а если буду ставить вместо мата многоточие, то из оных и будет состоять его речь.