– Не сравнивай мою жажду наживы с алчностью служителей веры, – воскликнул я. – Волшебства не бывает! Богов нет! Истина в том, что, утопившись с горя, русалкой ты не станешь. Разве что кормом для нее. Иные расы – не более чем живые существа из плоти и крови, они не могут изменить чью‐либо природу!
– А мне и не нужно ничего подобного. Чего хорошего рыбиной стать?
Он устало вильнул хвостом.
Для обычного волка Селио был чересчур нескладным. Массивное туловище и осмысленный взгляд выдавали в звере перевертыша. Лапы его оканчивались подобиями ладоней, только более узкими и покрытыми длинной шерстью пепельного цвета.
Именно такими созданиями славились Кумельга́нские леса и изобиловали изощренные детские сказки.
Хорошо, что простой люд не привык разглядывать диких зверей, а предпочитал сразу спасаться бегством. Невнимательность селян частенько бывала нам на руку.
– Даже если нас не превратит в лягушек обманутая тобой старушка и не проклянет за кощунство Меру́н, стоит быть осторожнее, – сказал Селио, принюхавшись. – Чуешь? В воздухе так и веет тоской.
Я поежился, словно тулуп из овечьей шерсти совсем перестал согревать. Пойти в Фензино нам посоветовал староста Дворов, уверив, что в тамошней речке поселилось недоброе лихо.
Отчего‐то повадилось оно воровать домашнюю живность, особенно часто – кошек. Сперва люди подумали на лесной народец, но потом стало очевидно, что дело не в нем. Не могли нечистые животных съедать, а головы рядком вдоль улицы ставить. Жители деревни списали все на злого духа, поэтому им срочно потребовалась помощь колдуна, которым по определенным причинам часто считали меня.
В другое время я бы с радостью отказался от этого заманчивого предложения. Ярких ощущений мне и без того хватало по роду деятельности. Но после продажи жене старосты Дворов молодящего зелья, почти целиком состоявшего из грязи, нам срочно потребовалось отправиться куда подальше.
– Ты просто устал, – сказал я, ободряюще потрепав перевертыша по холке. – Вот доберемся до деревни, а там найдется теплый угол, мясо на углях, свежий квас – все как ты любишь.
Когда мы нашли нужную тропу, уже совсем стемнело.
Вдалеке мигали слабые огоньки: должно быть, светились окна деревянных срубов. Направившись в ту сторону, мы вышли на поляну и столкнулись с жутковатого вида идолом, выстроганным в теле засохшего дуба. Из самого его сердца на нас скалилась Мать Макошь: ее лицо спокойно совмещало в себе женские и паучьи черты.