«Главное, чтобы она была похожа на женщину между ног»,– сказал он с ухмылкой.
Свита его прихлебателей- высокомерные и надменные военачальники, с презрением смотрящие на вавилонян и их традиции, при этом весело заржали.
А я до хруста костяшек стиснула кулаки, дав себе сотую клятву за этот день, что не прощу и отомщу…
Почувствовала на своем плече горячу руку Кассии- моей доброй воспитательницы… Няни в детстве, проводницы во взрослую жизнь, верной спутницы и помощницы… Как умерла мама, она стала самым близким человеком…
– Наглец не представляет, какую красоту прячут твои черные одеяния,– произнесла шепотом она, сверкнув взглядом ненависти в сторону расположившихся внизу незваных гостей,– он сойдет с ума, когда увидит эти белоснежные волосы и фигуру богини…
– Остановись, Кассия,– прервала я ее резко,– мне не нужно его сумасшествие. Мне нужна его смерть!
Другие женщины, также занимающие сейчас машрабию, издали то ли писк, то ли возглас. Они боялись завоевателей. Боялись, но трепыхали, как это часто происходит с женщинами при виде более сильных самцов.
Вот только я смотрела на них без примеси страха, похоти и заискивания. Они были целью. Местью. Возмездием.
Оглядела зал еще раз. Вместе с Увейдатом в зале было еще четверо его самых близких людей. Хитрая Кассия проследила за моим взглядом.
– Тот, кто сверкает белозубой улыбкой на смуглом лице и громче всех вторит остротам Карима, Ашур, его главный военный стратег и самый верный соратник.
Этот Ашур накануне был среди тех, кто насиловал наших девушек, решивших бежать из города после прихода захватчиков. Я слышала это от своих прислужниц. Карима там не было. Он был занят совокуплением со своей «любимой женщиной», курдиянкой Сибиль, следовавшей за ним в «триумфальном походе» на нашу землю. Про их порочную связь слагали легенды.
– Хорошо, Увейдат,– произнес отец бесцветным тоном. Сейчас мне казалось, что он стал старее еще на десяток лет…– я отдам за тебя Инну.
– Инна,– произнес мое имя Карим, словно бы попробовал его на вкус,– странное имя для этих мест…
– Это русское имя,– произнес, опустив голову отец,– ее мать была русской, которую я привез из России.
– Интересно,– протянул Карим,– моя мать тоже русская. Правда, сейчас она больше сирийка, чем любая местная женщина.
– Уверен, моя дочь тоже сможет стать частью твоего мира…