Подари мне этот день - страница 10

Эвин всё еще молча смотрела на Эмили, так что той пришлось ненароком пожалеть о сказанном. Она стояла, сверля взглядом пол, в который раз упрекая саму себя за то, что не может во время замолчать.

– Я знаю Эмили, – наконец-то заговорила Эвин, выдержав неприлично долгую паузу. На удивление Эмили голос её звучал спокойно, уверенно и даже непривычно мягко. – Доктор Ганри, отправится мыть полы и выносить утки, каким бы квалифицированным специалистом он не являлся. Его должность не позволяет ему халатно относиться к своей работе. И если он боится опустить голову и посмотреть на это, так как от этого его корона может сползти, что ж, тогда я лично собью её с его головы. И передай ассистентам, что я не подпишу квоту на расходные материалы, пока они не будут соответствовать действительности. – Она протянула документы Эмили, и когда та наконец-то подняла голову, добавила. – И ещё, никогда не опускай глаза, я люблю разговаривать с живым человеком, а не с его макушкой.

Эмили радостно кивнула, заметив, что доктор Лейсли улыбнулась, и забрав папку с документами, поспешила скрыться из виду вовсе.

Эвин поправила фонендоскоп и покинув кабинет, направилась по широкому коридору, к большой вывеске, гласившей «Отделение Эндоскопии, визуальная диагностика». Во время отсутствия Алана Савети, главврача, ей приходилось выполнять функции не только заведующего отделением экстренной хирургии и главного хирурга больницы, но и брать на себя обязанности директора. Эту работу она ненавидела больше всего. Не потому что приходилось общаться со всей больницей, это она делала практически каждый день, а потому что приходилось следить за каждым врачом, медсестрой, фельдшером, парамедиком, ассистентом и прочим персоналом больницы. В каждом отделении были лодыри и лентяи, которые занимали должность не подходящую им, но вполне устраивавшую их по зарплате. Эвин приходилось не раз удивляться и задаваться вопросом, неужели так сложно воспитать грамотного врача, а не терпеть этих нахлебников. Но увы, грамотных и сильных врачей было не так много, поэтому наведываться в каждое отделение лично и напоминать о том за что люди получают свою зарплату приходилось регулярно. Пожалуй единственными к кому не было ни каких нареканий, являлись парамедики, так как эти ребята нередко доставляли пациентов из своих машин напрямую к столу хирурга, с ними Эвин общалась очень часто, но порой не помнила их лица. Она чаще запоминала номера жетонов или номер бригады, в которой работал тот или иной курсант или парамедик, но вот с лицами и именами порой была большая проблема. Основной причиной этому являлось нововведение городской администрации, согласно которому парамедики и бригады, состоящие из военных врачей, являлись «плавающими» должностями, и их постоянно перекидывали от больницы к больнице. Единственный, кому везло, был старший парамедик, его прикрепляли на постоянную основу к одной больнице, и его задачей было формирование бригад и соблюдение очередности при выезде на вызов. К счастью Эвин в больнице эту должность занимал Мет Пирсон, пройдя военную подготовку он всё же остался на гражданской работе, из-за сложившихся обстоятельств, и как и полагалось военному, был весьма дисциплинирован и ответственен. Поэтому, в тяжёлые смены Эвин могла не спускаться в гараж, где стояли машины, она знала, что даже в загруженные будни у ребят чистота и порядок, а в ординаторской парамедиков и тем более. Так как они редко заходили в свою «берлогу» – так они в шутку называли комнату, выделенную специально, чтобы они могли отдохнуть на сутках и подкрепиться. Чаще всего весь состав смены, а туда входили две-три бригады, всегда крутились у своих машин, показывая друг другу какие-нибудь навороченные гаджеты, рассказывая интересные истории или обсуждая кто и как провёл свои выходные. По поводу остального персонала Эвин не была на сколько довольна, хирурги часто ленились, постоянно сбивали график операций. В терапии всегда царил полнейший бардак, так как всего лишь две медсестры не могли справиться со всей работой в огромном отделении. Но хорошая взбучка, хотя бы один раз в неделю могла исправить всё, и Эвин её устраивала. Врачи начинали помогать медсестрам, и даже между отделениями порой можно было увидеть моменты взаимопомощи. Эвин не любила руководить таким объёмом работы, ей нравилось быть «королевой» операционной, но быть во главе всей больницы ей не хотелось никогда. Не смотря на это, она усвоила главное правило, что лучший и самый быстрый способ объединить людей в единое целое это дать им общего врага. И она была готова дать им его, пускай и в обличии себя. Когда Алан находился в больнице, такого не происходило, все старались работать, иногда ленились, но это больше было от усталости и избытка ночных смен. Не смотря на всё своё спокойствие и умиротворённый внешний вид, доктор Савети, дал всему персоналу больницы понять одну вещь: если в первый раз он предупреждает, то во второй последует увольнение, без компромиссов и поблажек для кого-либо. Поэтому в его присутствие весь персонал старался не отлынивать от дел, или по крайней мере создавать видимость работы. Но стоило главврачу уехать из больницы на пару дней или даже месяцев, почти все считали своим долгом немного передохнуть на рабочем месте. Эвин понимала, что многие ребята устают, и сверхурочная работа выматывала их окончательно, поэтому была не против отдыха, но если он не путался с ленью. Поэтому напомнить врачам о своём долге и о клятве, которую даёт каждый при выходе из дверей родного института, она была обязана. Спустя пару лет работы многие уяснили одно, тех, кто не хотел работать, здесь держать не будут, и с Эвин Лейсли пытаться создавать видимость работы – не получится. Политика была строгая, но справедливая. Медицинский центр был одним из крупнейших медицинских учреждений, имеющий новейшее оборудование в хирургическом отделении, с первым и самым масштабным отделением экстренной хирургии. В четырёхэтажном здании также размещалось отделение первичного приёма терапии, находившееся на первом этаже и делившее этот этаж с холлом для приёма экстренных пациентов, гаражом парамедиков и столовой. Весь второй этаж занимало отделение хирургии, со множеством различных коридоров и ходов, ведущих и в интенсивную терапию, и реанимацию, и даже весьма неприятную гнойную хирургию или, как называли её врачи между собой, «грязная» хирургия. Третий этаж делила плановая терапия и педиатрия. И четвёртый был одним из самых загруженных не только в плане пациентов, но и согласно отделениям. Здесь располагалось отделение психиатрии, физиотерапии, лаборатория, и диагностические помещения для терапии. Ну и по своей природе, в подвале здания размещалась парковка и всеми нелюбимый морг. Сам медицинский центр не являлся элитной клиникой, и оперировали здесь от простого аппендицита до сложных операций на головном мозге и восстанавливали пациентов после тяжёлых травм. Что касается реабилитационного отделения, то оно, пожалуй, было тут куда больше всех видов отделений хирургии вместе взятых, хоть и по месту занимал чуть меньше. Эвин гордилась этой клиникой, ведь здесь она начала свой путь врача, здесь развивалась, выбрала направление хирургии и реаниматологии и успешно провела не одну сотню операций.