Но чем мы платим за свой успех? Триумфом, слезами, двукратным количеством переработанных часов, которые вряд ли когда-то будут оплачены, а может быть заслуженным уважением, признанием коллег, или хроническим недосыпом, постоянным стрессом, и полным истощением нервной системы? Возможно, на этот вопрос ответ у каждого найдётся свой.
Связка ключей звонко ударилась о высокую барную стойку, прервав поспешный ход мыслей, не давая спутанному сознанию найти ответы на бессвязные, не имеющие никакого смысла вопросы, постоянно крутящиеся в голове.
– Я дома! – Не очень громко крикнула Эвин. Сняв кашемировый плащ, она неаккуратно повесила его на старую, извитую, напольную вешалку, по своему дизайну и внешней истёртости больше походившую на предмет из середины шестнадцатого века. Пытаясь скинуть жутко неудобные туфли, Эвин поморщилась, ощущая длинными пальцами рук появившиеся на ногах мозоли. Она сама не всегда понимала, для чего люди носят столь неудобную обувь, для неё кроссовки всегда были законодателями моды, в любых обстоятельствах и при любой погоде. Но по какой-то причине, будь это официальный стиль, которого старались придерживаться большинство сотрудников больницы, или же статус, который как считала Эвин совсем не сочетался с комфортом, она каждый день отдавала предпочтение неудобному бежевому каблуку с широкими белыми вставками, придающие этим туфлям достаточно официальный вид. А может быть дело было вовсе не в самих туфлях, а в человеке, о котором напоминала эта жутко неудобная обувь, или возможно в том моменте, который она так отчаянно пыталась запечатлеть в своей памяти. Зачем или для кого? Для неё? Это навряд ли. Наконец-то избавившись от туфель, Эвин медленно прошла в сторону кухни, устало шоркая ногами по серому, порядком изношенному ковру. Его возраст, как и возраст напольной вешалки, могла определить, разве что только её прабабушка, возможно потому что присутствовала при изготовлении этого самого ковра. Ремонт, в старом доме, переходившем столько раз, словно раритетный магический предмет, от поколения к поколению, навеивал множество воспоминаний. И хоть бабушка Эвин и говорила о том, что «пора вносить в свою жизнь большие изменения», но менялась в этом доме только пыль на полках, и то нерегулярно. Эвин многократно пыталась что-то изменить, но любые идеи, как правило, оставались лишь планами на будущее, и судя по рабочему графику, очень далёкими.