Некогда, на ней были башенки, которые в настоящее время осыпались и представляли собой скорее небольшие и неровные бугорки на толстой крепостной стене, сложенной из песчаника. Спустя пару часов мы подъехали к городским воротам, которые судя по-своему весьма плачевному виду, уже давным-давно не закрывались из-за рассыпавшегося в ржавую труху механизма. Деревянные створки правда еще были весьма впечатляющие по своей массивности, но все железные части, благодаря которым они могли двигаться, давно превратились в ржавчину.
Внутри царило некоторое оживление, что меня порадовало. Я уже насмотрелся на вялое оцепенение Грохара и теперь с удовольствием наблюдал, как суетятся многочисленные посыльные, весело перекрикиваются торговцы, стараясь переманить покупателей, и снуют жители города, по своим никогда не прекращающимся, житейским делам. Внутри города, кроме запаха моря, витали запахи свежеиспеченных булочек, сырой и копченой рыбы и жарящихся на каждом углу мелких креветок, которые местные жители носили за пазухой в бумажных кулечках и щелкали, как семечки.
Я решил поселиться в небольшом прибрежном трактире, где была своя небольшая, пристроенная к нему сбоку конюшня. Сдав своего коня и заплатив за неделю проживания вперед, я избавился от всех своих пожитков и смог наконец-то налегке прогуляться по городу. Дойдя до пристани, я долго смотрел на водную гладь моря. До этого кроме как в небольших речушках, я большой воды не видел. Я знал, что где-то не слишком далеко от Грохара несла свои воды великая река Андун, но до нее было ехать не меньше, чем до Умара, а совершать много мильные пробеги, только ради того, чтобы поглядеть на реку, пусть и великую, мне казалось пустой тратой времени.
Здесь же у меня было несколько дел. Поэтому, вдоволь наглядевшись на море и напитав свои легкие соленым воздухом, я направился в торговый квартал, чтобы разыскать там лавку старого купца Хомуна. Начиная от пристани, вверх по улице, я шел мимо многочисленных рыбацких построек. У воды теснились деревянные ангары для лодок, мастерские, где смолили, сколачивали, ремонтировали и изготовляли различные части для этих посудин. Ни на пристани, ни на море, я не увидел ничего крупнее нескольких скромных по размеру баркасов, а в большинстве своем, в море тут выходили на четырех или шести весельных лодках, закрытых сверху тентом из многослойной парусины.