Дома Гри постоянно что-то конструирует, на его столе чертежи изобретений. И Сергей решит не только летать, но и создавать свои самолеты. Наступит момент, когда в отсутствие отчима он займет его стол, и с верным другом Валей Божко они создадут чертеж планера К-5.
– Планер, Валя, это безмоторный самолет, в полете его поддерживает подъемная сила воздуха. Ее создает поток, набегающий на крыло. Оттого очень важны проектируемые длина и форма крыла.
– А нельзя на планер поставить небольшой мотор?
– Я тоже об этом подумываю!
Гри читает лекции в четырех техникумах – проводит с рабочими занятия по электротехнике. И Сергей в семнадцать лет станет лектором по планеризму.
Баланин записывается в члены ОАВУК – возникшего Общества авиации и воздухоплавания Украины и Крыма. И Сергей вступит в ряды ОАВУК, весьма уже широкие, и дополнительно начнет посещать курсы пропагандистов авиации, а в ноябре 1923 года – курсы теории и практики проектирования летательных аппаратов.
Было в Баланине, кроме очевидных достоинств, технической образованности, сдержанной силы характера, еще и нечто, поистине судьбоносное для его воспитанника: движение баланинской карьеры стало ковровой дорожкой для Сергея. Все сошлось, точно по приказу Парок, богинь судьбы: работа привела Григория Михайловича именно в Одессу. В город, где героем в то время был потрясший маленького Сережу в Нежине Сергей Уточкин, одессит по происхождению, полеты которого оказали огромное впечатление и на других будущих конструкторов: П.О. Сухого, А.А. Микулина, И.И. Сикорского, П.Н. Нестерова… Александр Куприн писал: «Если есть в Одессе два популярных имени, то это имена бронзового Дюка, стоящего над бульварной лестницей, и Сергея Уточкина – кумира рыбаков, велосипедистов всех званий и возрастов, женщин, жадных до зрелищ, и уличных мальчишек»[7].
В Одессе с 1909 года строились самолеты, в 1913 году был образован самолетостроительный завод. А в 20-е годы пропаганда молодой авиационной отрасли велась на всех уровнях: от выступлений Л.Д. Троцкого (Бронштейна), завлекавшего народ ради взносов на строительство авиазаводов и самолетов, до ярких агиток областных и районных кружков.
Сейчас иногда пишут о том, что «демон революции» Троцкий увлекался «тайным знанием» – эзотерикой и предложил как символ СССР пятиконечную красную звезду, назвав ее «марсовой звездой с плугом и молотом». И поскольку Марс – бог войны, в символе некоторые подозрительные антитроцкисты находят «тайный смысл»: призыв не к содружеству, а к войне «с плугом и молотом», то есть с простым народом. Это, конечно, конспирология, зерно правды в другом: именно Троцкому принадлежала идея красного террора: «Мы не занимались кантиански-оповской, вегетариански-квакерской болтовней о “святости человеческой жизни”, – утверждал он в работе “Терроризм и коммунизм”. – …Кто признает революционное историческое значение за самым фактом существования советской системы, тот должен санкционировать и красный террор»