Королев. Главный конструктор - страница 7

И эта случайность может отстоять ото дня появления его на свет на одно, а иногда и на несколько поколений, может оказаться совсем крохотной, трагической по звучанию или, наоборот, забавной. А разглядеть ее с помощью психологического телескопа – значит обнаружить обратное ей – некий судьбоносный замысел. Чей? Только ли родовой? Или замысел, вызревший в глубине самой жизни, в своем стремлении перейти на новый уровень тщательно подбирающий исполнителей и создающий для них нужный узор встреч и обстоятельств?

Так и линии двух родов, подаривших миру Сергея Павловича Королева, вряд ли бы сложились в одно генетическое целое, если бы не случайная фраза… про обычное куриное яйцо, которое студент, без пяти минут учитель гимназии, пообещал в случае нужды разделить ровно пополам со своей любимой женой. Молодой человек возник в казачьей зажиточной семье Фурса, чтобы предложить руку и сердце дочери, Марии Матвеевне. Несколько их встреч зажгли свечу обоюдной влюбленности. Увы, жених тут же был родителями решительно отвергнут: практичные Фурса лишь покачали головами:

– Это какую же бедную жизнь он собрался предложить жене, если делить придется даже одно яйцо!

И вскоре выдали дочь за торговца Николая Москаленко мол, да, вдвое старше невесты и не сильно образован, но добряк по душе, внешне приятен, а главное, уж не только яиц, но и всего остального в доме будет предостаточно.

Н.Я. Москаленко (дедушка С.П. Королева). 1905 год

[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 107]

М.М. Москаленко (бабушка С.П. Королева). 1905 год

[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 106]

П.Я. Королев (отец С.П. Королева). 1901 год

[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 104]

М.Н. Королева (Москаленко) (мать С.П. Королева), г. Житомир, 1907 год

[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 7. Д. 105]

Что стало с отвергнутым – неизвестно: история захлопнула за ним дверь, не сохранив в биографических трудах даже его имени. В те давние годы неудачники-женихи от отчаянья нередко стрелялись. Но и утешались тоже нередко, женившись и обрастая детьми.

И он бы, исчезнув за порогом дома Фурса, наверное, не привлек нашего внимания, если бы не его призрак, поселившийся в душе Марии, давно не Фурса, а Москаленко, – призрак, ставший источником ее печальных размышлений о несостоявшейся любви и о том, что, выйдя замуж за преподавателя, она бы вырвалась за пределы своей казачьей торговой среды и закономерно, без сверхусилий, ее дети оказались бы людьми иной, более высокой культуры.