ЭТО МОЙ ПАПА ЗАСЛУЖИЛ ПРИЗНАНИЕ МОРДОВИИ!
ЭТО МОЙ ПАПА ЗАСЛУЖИЛ ПРИЗНАНИЕ ПРОФЕССОРОВ И АКАДЕМИКОВ!
ЭТО МОЙ ПАПА ЗАСЛУЖИЛ ПРИЗНАНИЕ НАРОДА!
Гости собрались, чтобы отдать дань уважения памяти Григория Яковлевича Меркушкина!
Тогда причём здесь день смерти его брата? И какие заслуги перед Отечеством у Меркушкина Ивана Яковлевича…?
На следующий вечер мне надо было уезжать. Меня приглашали отправиться в село Верхисы – на Родину папы. Я отказалась. Во– первых, я не уверена, что деревня – папина Родина. Папа не отличал рожь от пшеницы; относительно знал огородные растения; в лесных грибах и ягодах не разбирался. Зато очень хорошо знал морскую рыбу; папина любимая песня –«Раскинулось море широко…». Папа бегло говорил с академиком Аристэ на его языке. И, наконец, фотография папиной мамы. Малышкой, я её нашла в комоде. И на всю жизнь запомнила красивую тётю с портрета – светскую даму. Вопрос: почему я больше ни разу не видела фотографию своей бабушки…?
Всё это говорит о том, что мой папа был крестьянским сиротой из деревни Верхисы?! И жил там чуть ли не до четырнадцати лет? Более чем не уверена.
Я не собираюсь переписывать историю рода; не собираюсь что– либо утверждать или отрицать. На сегодняшний день у меня нет доказательств! Пусть остаётся всё, как есть. Но я уверена, в папиной биографии не всё так однозначно. Уверена, папина биография ещё более яркая, чем та, которую я знаю! И время подтвердит мою уверенность!
В деревню я не поехала ещё и потому, что не смогла бы молча выдержать ещё один бенефис Ивана Яковлевича. Уж он–то точно родом из Верхис. И в этом нет ничего плохого!
Отвратительно другое. Никто не вспомнил папиного сына и моего брата – Владислава Григорьевича Меркушкина; Владислава Григорьевича, высоким интеллектом которого восхищался Михаил Григорьевич Чиликин!
Мой брат умер в сорок пять лет. И даже после моего выступления ни у кого не нашлось тёплых слов, чтобы помянуть сына Григория Яковлевича!
Владик заболел в двадцать шесть лет. Заболел страшно, тяжело… Страну накрыла волна очередного гриппа. Была сессия. Преподавателям и студентам в сессию болеть себе дороже и Владик перемогался между приёмом экзаменов и консультациями студентов. Осложнение началось спонтанно и выйти из этого состояния он уже не смог. Да в семидесятые годы и лекарств–то путных не было!