– Лива, отец запретил тебе выходить из своей комнаты, после падения, да и к нему тебе нельзя, только если сам позовет. – со вздохом ответила няня и опустила глаза.
Как это? Сидеть в четырех стенах, чтобы ненароком со мной чего не приключилось? И почему к нему нельзя? У меня в планах было познакомиться.
– А на улицу гулять можно? Свежий воздух и прогулка пойдут мне на пользу.
– Что ты! – замахала руками няня. – И до болезни, тебе запрещено было выходить из дома.
– Подожди Вендула, правильно ли я понимаю, что мне ничего нельзя?
– Да нет, Лива. Ты же госпожа, тебе вообще все можно, но только в этой комнате.
Новость меня мягко сказать, оглушила. Являясь госпожой, не могу покидать свою комнату. Интересно, как долго это действует, и как можно добиться пусть небольшого послабления. Об этом и спросила няню. Та оживилась и рассказала, что всегда так было. А когда зашла речь о будущем, няня отвела глаза в сторону и объяснила, что муж будет принимать решение, естественно, после того как мы поженимся.
– Пойми Лива, мужчины уродились от Ясного, – няня провела ладонью по правой щеке, – женщины же пошли от Морганы, – старушка сплюнула при этом, – на нас печать ее, и поэтому не можем мы слова поперек мужчинам сказать.
Лучше бы она этого не говорила. Нет, мне нравились исторические романы, и из них знала, что женщины во все времена считались источником греха. Но столкнуться с этим воочию? К этому жизнь меня не готовила.
– Тогда я потащила сундук к окну, буду смотреть на улицу, дышать свежим воздухом, наблюдать за людьми. – и принялась толкать сундук. Няня тут же соскочила и вдвоем дело пошло быстрее. Пока тянули и толкали тяжелючий сундук, выяснила у няни, что ей разрешено передвигаться по дому, то есть на нее запреты не распространялись.
Общими усилиями нам удалось поставить сундук под окно, после чего начала на него взбираться. По высоте он был сантиметров семьдесят, поэтому поставила вначале колено, потом ухватилась за окно и тогда уже занесла вторую ногу.
Няня с первых секунд подхватила меня за талию и плотно удерживала обеими руками.
– Вендула я сама, – попробовала отмахнуться от ее помощи.
– Конечно сама, как же не сама то, – приговаривала она и крепче сжимала руки на моей талии. Ну как с дитëм малым обращается.
Распахнув ставню, выглянула в окно и задохнулась от открывшегося вида. Наш дом стоял на пригорке, а сколько хватало глаз, до самого горизонта, разлилось зеленое море лесов. Оно волнами поднималось на возвышенностях и чернело в низинах, и цвет его был неоднородным. Где-то проступала яркая зелень молодой листвы, а на их фоне, вековые хвойники казались почти черными.