Сердце красного гиганта - страница 15

С ней нельзя было, как с другими. Она была тяжелой. Не занудой, не заучкой, не недотрогой, нет. Она любила и умела дурачиться, веселиться, бесноваться, но не терпела бессмысленности и находилась в вечном поиске ответов на все свои многомиллионные вопросы. Каждое слово и каждое действие она наполняла смыслом, и только тогда ощущала себя живой. Теряя смысл, она умирала, она чахла. И, умирая, искала меня.

Это был парадокс, который я не мог понять много лет. Я говорил о том, что жизнь бессмысленна, а потому прекрасна, но когда она теряла смысл, то шла за ним ко мне. И вслед за ней в этих долгих пространных беседах о жизни, о смерти, вселенной, о Боге, о людях, о прошлом, о будущем, о боли, о мечтах и немного о любви я тоже его видел – эту вспышку, луч истины, холодный электрический свет – смысл.

С ней было тяжело, и ее присутствие все меняло. Она рассуждала, порой, о вещах, о которых я боялся даже думать, в ней было все то, что в себе я так старался запереть в самом дальнем чулане, но она несла это гордо, как знамя, а я трусливо прятал глаза и молился, чтобы она перестала. Она была так сильно на меня похожа, что это сводило с ума, заставляя поверить, что я и впрямь ее выдумал.

Но если так, то я был самым жестоким создателем.

– Ты же хотела куда-то к морю. В горы. – Она на меня повернулась, а после потупилась, уставившись глазами в руки. Вертела на пальце кольцо с самой ужасной на свете надписью. Оно когда-то принадлежало мне.

– Не издевайся надо мной.

– Прости.

Нет, о ее переезде сюда мне не стоило не то, что говорить, но и думать. Там у нее была жизнь, каждый клочок которой она выгрызала у судьбы клыками, и даже для меня просить пожертвовать этим было кощунством. Как бы я ни хотел видеть ее рядом.

– Как твоя мама?

Вопрос был задан так тихо, что я мог сделать вид, что не услышал. Особенно за резко ударившим в уши пульсом. С моей стороны было глупо надеяться, что, если я окажусь с матерью в одном месте, стоящая между нами стена просто рухнет. Но разбирать ее камень по камню сил не было ни у меня, ни у нее.

– Она не захотела меня видеть.

Я видел, как она молча кивнула. Женщина, что самоотверженно вычищала мои гноящиеся раны, хотя знала, что не сможет их залечить ни своими словами, ни заботой, ни близостью. Не сможет заменить ее.