За мной, читатель! Роман о Михаиле Булгакове - страница 29
Жили молодые Миша и Тася ни бедно, ни богато. Он заканчивал медицинский факультет Киевского университета, к стипендии добавлял заработанное частными уроками или случайной практикой. Она тоже не сидела без дела – гуляла по городу и садам, общалась с новыми подружками, подолгу мечтала у окна и плакала над бульварными романами. Ни готовить, ни прибирать, ни мыть, ни рукодельничать не любила. Питались в университетской столовке или у Мишиной мамы Варвары Михайловны, а иногда, если Миша заработает где-то побольше, в кафе или ресторане. Словом, жили – не тужили.
Татьяна Николаевна Лаппа
[Из открытых источников]
Но он все чаще и чаще думал о ней с прискорбием: неинтересная!
А потом канул в прошлое России благодатный год, началась война, и кончились все «Гроты» и Крещатики, соловьи и акации, закаты и рассветы.
Войну они встретили в Саратове, куда поехали к Тасиным родителям провести лето. При казенной палате образовался госпиталь, и там студент Булгаков начал свою первую врачебную практику. Вернувшись осенью в Киев, Миша продолжил учебу, а Тася некоторое время работала в госпитале, писала за раненых письма, кормила их. И очень уставала. Долго не выдержала.
А монархиста Булгакова одолевали такие патриотические чувства, что он горячо просился врачом и обязательно почему-то на подводную лодку, но получил отказ:
– Милейший, у вас записано: «Признаки почечной недостаточности в начальной стадии», какая вам подводная лодка?
Весной 1916 года он окончил университет и первым делом подал прошение об отправке на фронт. И его отправили в Каменец-Подольский.
– Я с тобой!
– Ну вот еще! Сиди дома.
– Хочешь отдохнуть от меня?
– Просто боюсь. Это же, миленькая, не свадебное путешествие. Война! Слышала такое слово?
– Но ты сам говоришь, что австро-венгерский участок фронта гораздо спокойнее, чем немецкий.
– Разумеется. Австрияки – те еще вояки. Это еще Суворов подмечал. И потешался над ними. Всякие там чехи, словаки, хорваты, галичане – тоже не бойцы. А вот мадьяры – звери. Не хуже немчуры воюют.
Ему и впрямь хотелось побыть какое-то длительное время без нее. В родном доме на Андреевском спуске отметили Мишино двадцатипятилетие, поразвлекались на прощанье, да пора и честь знать. Ему – на фронт, ей – ждать его, когда мил друг вернется, грудь в орденах.
И в середине мая он отправился на войну.