Все, знавшие её, сразу решили: раз она пришла в больницу, то прощай покой в отделении, теперь начнутся выступления. И только пронизывающий взгляд заведующей Елены Сергеевны успокаивал на время больных. Алла сидела угрюмо в приёмной палате, ожидая сменного халата.
После трудов (обычно они состояли из склеивания конвертов) день казался больным пройденным – после обеда приём лекарств и сон. На два часа 20-е затихает. А после сна в понедельник посещение родственников.
Первой из больных просыпается самая молодая в отделении, Настя. Она издаёт радостное ликование по окончании тихого часа, похожее на обезьяний крик, и, обнажив свой уже беззубый рот, смотрит на соседку по койке Лену.
– Причеши меня, – говорит она ей металлическим голосом.
– Ты же большая. Сама должна причёсываться.
– Не видишь, что ли? У меня рука сломана.
– Как ты её умудрилась сломать?
– Когда собиралась сюда, то упала с табуретки.
– Что ж ты так! Ну, давай причешу.
– Вот расчёска.
Настя повернулась к Лене и наступила ей случайно на ногу.
– Но, поосторожней!
Настя опять издала в знак согласия обезьяний крик.
– Я не нарочно. Извини.
– Посещение. По палатам! – объявила Надя, и все ходившие расселись по своим койкам.
– Где-то моя мама там стоит, – заволновалась Настя, глядя на входную дверь.
Понедельник – день встречи с родственниками и друзьями. Родители с сумками, полными продуктов, заходят в отделение и, встречая своё чадо, направляются в столовую.
От лекарств у больных начинался жор. При виде пищи они с жадностью разворачивали сырки, ели яблоки, пирожные, йогурты, со страхом оглядываясь при этом. Каждому казалось, что кто-то хочет у них отнять лакомый кусок. И они торопливо проглатывали пищу, несмотря на то, что пришли родные и к ним никто не пристанет. Одна Лена сидела в куче продуктов, не ела и только смотрела на разложенную передачу. У неё продуктов было больше всех – две сумки, но она её осматривала тщательно, как свою собственность, и ничего не ела.
В столовой будто подул ветер. Это вошла Алла. Увидев Лену среди продуктов, она направилась к ней.
– Ты не ешь? Дай мне, – сказала она и протянула руку, – ко мне никто не пришёл.
– Это всё мне, – ответила Лена, затягивая потуже пояс на халате, подчёркивающий её худобу.
– Зачем тогда только смотришь? Всё равно не ешь.
– Я же сказала. Это моё, – судорожно повторила Лена, сгорбившись над продуктами.