Рутинные процедуры казались сегодня более тоскливыми чем обычно: душ, зубная щетка, бритва, идеальный узел на галстуке и чашка наспех заваренного кофе.
Дожевывая бутерброд с маслом, Максим тоскливо смотрел в окно, где раннее солнце золотило крыши многоэтажек, и думал, как легко рассеивается магия перед лицом суровых будней. Вчера он был на пороге иного мира, а сегодня снова стал маленьким винтиком в огромной корпоративной машине.
Диск в кармане пиджака внезапно дрогнул, едва уловимо, но Максим это почувствовал. Он замер, ожидая продолжения, но его не последовало.
– Воображение, – пробормотал он себе под нос, поправляя галстук. Телевизор фоном вещал что-то о политических кризисах, об усиливающимся санкционном давлении, но слова сливались в белый шум, не достигая его сознания.
Когда за спиной захлопнулась дверь квартиры, Максиму на мгновение представилось, что в тарахтении старой иномарки под окном он слышит гул генераторов космического крейсера, однако он тут же обреченно тряхнул головой и нажал кнопку лифта. Впереди был обычный день: метро, офис, коллеги, бумаги. Реальность брала свое.
Максим вошел в офис, и привычная атмосфера безжалостно обрушилась на него – гул голосов, стук клавиатур, запах дешевого кофе из автомата. В зоне отдыха уже собралась привычная компания: Андрей размахивал руками, вещая что-то о последних политических событиях, Димка кивал, делая вид, что слушает, а Инга из бухгалтерии, как всегда, пыталась вставить в разговор что-то «умное».
– …и, если они надеются, что мы просто поднимем лапки кверху… – горячился Андрей, его лицо покраснело от возбуждения.
Максим на мгновение остановился, пытаясь вникнуть в суть спора. Всего неделю назад он сам мог часами обсуждать эти темы, приводить аргументы, спорить до хрипоты. Но сейчас… Слова коллег казались пустым звуком, бессмысленной игрой в «важные разговоры». Он заварил зеленый чай и молча направился к своему рабочему месту.
Его стол, обособленный перегородками в небольшую кабинку, выглядел сегодня особо уныло. Максим поставил кружку, включил компьютер и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, достал диск из внутреннего кармана пиджака. Металл был прохладным, гравировка четко прощупывалась под пальцами. Он крутил диск под светом ламп, пытаясь разглядеть хоть намек на вчерашнее сияние, но символы оставались безликой красивой гравировкой.