– Так есть или нет?
– Тебя это больше не касается, – говорю уверенно и сбрасываю звонок.
Тело будто сковал спазм, поэтому к машине я двигаюсь черепашьей скоростью. Только за тонированными стеклами своей машины чувствую себя в безопасности. Игорь звонит снова, но теперь телефон не раздражает меня мелодией: я отключаю звук. Не хочу слышать его голос. И я сказала абсолютную правду: его не касается всё, что происходит в моей жизни.
По пути домой я снова заезжаю в супермаркет. Покупаю всё для спагетти болоньезе и довольная выбираюсь на улицу. Если Богдан решит приехать сегодня, я смогу удивить его своими кулинарными способностями.
На улице почему-то сразу бросается в глаза большой внедорожник, припаркованный рядом с моим автомобилем. И водитель, что сидит на переднем сидении. Стоит мне подойти к своей машине и закинуть пакет с продуктами на заднее сиденье, дверца внедорожника открывается и из нее выходит Игорь. Поистине царской походкой он идет ко мне, останавливается в паре метров и произносит:
– Здравствуй, Валерия.
– До свидания, Орловский.
Я тяну руку к автомобилю, но Игорь резко перехватывает ее и с силой прижимает к стеклу. Я ведь знала, что так будет. Что он не оставит мой дерзкий тон и игнор просто так. Даже после развода, я уверена, он считает, что все еще имеет право руководить моей жизнью.
– Что ты себе позволяешь?
– Я звонил тебе весь месяц, – рычит бывший муж, сверкая диким взглядом. – Думал, ты просто обиженная маленькая девочка, а ты, оказывается, покупаешь одежду другому мужику.
– Тебя это не касается, Орловский, – намеренно называю его по фамилии, прекрасно зная, как его это раздражает. – Мы развелись, забыл? – киваю ему на правую руку, которую он с силой прижимает к холодному стеклу автомобиля. – Ты видишь там кольцо?
– Ты что… изменяла мне?
– Каждый день, – произношу, гордо вскинув голову. – С разными мужчинами. Теперь хотя бы нет нужды скрывать это.
Я вижу, как темнеет его взгляд. Как из насмешливого и спокойного он превращается в дикий и разъяренный. Он сильнее сжимает мою руку, сдавливает, делает больно.
– Отпусти меня! – намеренно повышаю голос, надеясь, что хоть кто-то обратит внимание на происходящее.
– Если журналисты что-то узнают, я тебя удавлю, – произносит вполне спокойно.
О его злости и ярости говорит лишь потемневший взгляд и сила, перемещающаяся в его ладонь.