Насколько Марк с удивлением и любопытством, настолько же Ирина с ужасом и тайным страхом разглядывала роскошные, богато убранные ложи. Несколько десятков дымных факелов заливали эти ложи ярким светом, и они горели тысячью разнообразных огней, отраженных в их золотых, драгоценных украшенях.
С арены узников ввели в одну из боковых лож, куда за ними вскоре последовал и Кальпурний.
– То что вы сейчас увидите здесь, на арене, запомните хорошенько. Это все приготовлено для тех, кто упорно остается глухим ко всем моим увещеваниям и, пренебрегши велением кесаря, в позорном ослеплении чтит Распятого, дерзко отрекшись от наших великих богов. Помните, на съедение голодным зверям будете брошены и вы. И твое нежное тельце, Ирина, обнаженное пред взорами многотысячной толпы, растерзают хищные пантеры!..
Ирина в страхе прильнула к груди Марка и громко зарыдала.
В это время в глубине темного входа раздалось зловещее рычание какого-то дикого зверя. Железные ворота раскрылись, и на арену выскочило несколько голодных африканских львов. Испуская грозное рычание, они полными непримиримой злобы глазами смотрели на стоящих в ложе людей, как бы готовясь сию же секунду броситься на них.
Подавляя крик ужаса, Ирина закрыла руками свое миловидное личико, Аврелий отступил в глубину ложи, а Марк стоял, словно окаменелый.
Но вот в его прекрасных глазах блеснул огонь необычайной решимости, он расправил свои могучие плечи и громко вскричал:
– Дайте меч… Меч!.. И я, клянусь, усмирю всех этих диких зверей.
Кальпурний нахмурил брови.
– Сумасшедший! – недовольным тоном воскликнул он. – Неужели ты не видишь, что погиб бы раньше, чем успел поднять свой сверкающий меч?
– А я тебе говорю, что чувствую сейчас в себе страшную силу… Я… я… и без меча готов броситься на этих голодных животных.
– Безумец, – прошептал еще более недовольный вельможа и дал знак загнать в клетку выпущенных зверей.
Но вот на арене появились пантеры.
С диким ревом, сверкая налитыми кровью глазами, в которых мелькал по временам зеленый огонь, они с ловкостью кошек кружились по арене, разбрасывали острыми когтями красный песок и, блестя своими белыми клыками, хищным взором смотрели на ложу бедных братьев и сестры Фламиниев, поминутно разевая свою огромную пасть.
Аврелий еще дальше отошел вглубь ложи. Его лицо носило на себе отпечаток неподдельного ужаса и было мертвенно-бледным. Только один Марк по-прежнему оставался спокойным и грозно смотрел на зверей.