Лилии полевые. Адриан и Наталия. Первые христиане - страница 33

Максимиан гордо входил в комнату с высоко поднятой головой, с пристально устремленными вперед глазами. На почтительном расстоянии от него следовал Кальпурний.

Вдруг Максимиан остановился и вскинул на Аврелия свой острый, пылающий неподдельным гневом взгляд. И лишь только черный негр заметил сердитый взгляд кесаря, как неслышно отошел вглубь комнаты и там остановился, как неподвижное каменное изваяние.

– Так значит, Кальпурний, завтра в цирке начнутся игры? – проговорил Максимиан, продолжая, должно быть, еще раньше начатый разговор.

– Да, кесарь, – с деланной скромностью ответил Кальпурний и низко опустил свою голову.

– А хватит ли христиан, чтобы вдоволь насытить голодных зверей и жадный до кровавых зрелищ народ?!

– Да. Ведь вчера еще привезли их целый фургон…

– А сегодня?

– И сегодня ожидаем. Из сицилийской провинции обещали прислать десятка два несчастных последователей Распятого.

– Хорошо, – в восторге потирая руки, проговорил Максимиан.

– А это, однако, кто? – спросил он, вперяя в Аврелия свой пристальный, сердитый взор.

– А это вот и есть тот самый юноша, о котором я говорил тебе сегодня за столом. Это Аврелий Фламиний, господин.

– Фламиний?! – удивленно протянул кесарь и ближе подошел к Аврелию, страшно пораженному всем происходившим в комнате.

Аврелий инстинктивно подался назад.

– Юноша! Знаешь ли ты, как меня зовут?

– Не знаю, господин!

– Ну, а как ты думаешь?

– Я вижу, что ты, должно быть, знатное лицо в государстве, что занимаешь какую-то высокую должность. Но как тебя назвать, я, право, не знаю.

Ответ Аврелия, по-видимому, страшно понравился Максимиану. Он ухмыльнулся и, ласково потрепав юношу по плечу, проговорил:

– Хорошо. Будь уверен, что Марк-Аврелий-Валерий-Максимиан-Геркулий будет всегда помнить о тебе.

Если бы внезапно раздался страшный удар грома, если бы великолепное здание роскошных покоев Кальпурния сотряслось в своих основаниях и внезапно обрушилось, Аврелий не был бы так поражен, как услышав слова этого напыщенного горделивого человека, одетого в пурпуровую тогу. Растерянный и сконфуженный, весь трясясь от какого-то необъяснимого страха, он дрожащими устами тихо шептал:

– Максимиан… Сам Максимиан… Кесарь…

Страх парализовал все его существо. Бледный и трясущийся, он только и мог, что моментально отпрянуть назад и тут же, на месте, упасть на колени.