– Эй, Гаэтано! – закричала она и засмеялась. – Ты права себе купил, что ли?
– А, это вы, прекрасная синьора Анита! Когда зайдете на чашечку кофе?
Мы поехали дальше, и я спросила:
– Ты всех тут знаешь?
– А, так ты умеешь говорить, – радостно отозвалась Анита и добавила почти с осуждением: – И тебе, дорогая моя, придется выучить неаполитанский диалект.
Чтобы не попасть в пробку, мы проехали по тротуару, чуть было не врезавшись в каменную клумбу.
– Да, я много кого тут знаю. Видишь ли, с тех пор, как развелась, я больше двадцати лет работаю в профсоюзе. Но родилась я не в Кастелламмаре.
– А где?
– Я из Граньяно. Это становится понятно, как только я открываю рот, – Анита произнесла эти слова с неприкрытой гордостью. – У меня ужасный акцент!
– Это далеко отсюда?
– Граньяно? Нет, это чуть дальше, на материке. Граньяно – столица пасты. Ты не знала? – Я ожидала упрека, но она спокойно добавила: – Не волнуйся, я тебя отвезу туда. Ты должна познакомиться с моими братьями и сестрами.
– Сколько их у тебя?
– Девять.
Вдруг я осознала, что у меня совсем не осталось сил. Тело размякло от жары, проникающей в открытые окна машины, голова налилась тяжестью от количества людей, слов и мест, которые мне предстояло узнать. Мы проезжали мимо бесконечной череды новостроек. Я надеялась увидеть исторический центр, какие-нибудь площади, Средиземное море – но смог мешал мне хоть что-то разглядеть.
Я вспомнила Колле-ди-Тора, городок недалеко от Рима, который приютил нас на четыре недели, чтобы мы погрузились в итальянскую языковую среду. Мы уехали из Колле-ди-Тора только сегодня утром, но мне казалось, это случилось давным-давно. Мне было почти больно вспоминать об этом городке. Узкая оранжевая полоса крыш над тонким языком суши в прозрачной и неровной водной глади. Под одной такой оранжевой крышей мы и жили. О том, что дом принадлежал Церкви, напоминали только скрипучие одноместные кровати и распятие над кухонной дверью. Чтобы отблагодарить за гостеприимство, было достаточно пропалывать сорняки между камнями на пляже и подбирать редкие банки из-под кока-колы, оставленные туристами.
В Колле-ди-Тора для нас все было в новинку и все приносило удовольствие. Стирка вещей в ведре, развешивание их в саду, прогулка босыми ногами по колючей траве… Сливы прямо с веток и их прогретая солнцем мякоть. Фрукты прямо с дерева не ел раньше даже Хесус; хоть он и был колумбийцем, но жил в мегаполисе. Что уж говорить о нас, американцах, привыкших к супермаркетам? Или о шведке Сиф и высоченной исландке Ингрун – какие фрукты росли на их широтах?