По закону жанра после этих слов она должна была заорать что есть мочи и понестись сломя голову, продолжая вопить. Но иногда возраст дает право не поступать в соответствии с законами, а потому Мария Анатольевна лишь прикусила губу, а затем стащила с руки перчатку, достала телефон и набрала 112.
– Оставайтесь, пожалуйста, на месте, – попросила оператор. – Наряд уже выехал. И проследите, чтобы к телу никто не прикасался.
Легко сказать – оставайтесь на месте. А если холодно? Да и время поджимает. Сейчас бы кофе… Хорошо вот так лежать на лавочке и не думать ни о панкейках для правнуков, ни об овсянке для дочери, ни о яичнице для зятя. Кофе бы сейчас, хотя бы пару глотков. И тогда бы она позвонила Валюшке и рассказала о замерзшем теле на скамейке и о том, что кормежка сегодня на ее плечах. Вот только где взять денег. А что, если?.. Взгляд упал на карман, из которого торчал белый уголок бумаги. Карман, как на грех, слегка оттопыривался, вводя в искушение. Нет, нельзя! Никак нельзя… Нельзя? А собственно, почему? Ладно бы был пьяный или без сознания. Так ведь мертвый! Совсем! Окончательно и бесповоротно. Ему, трупу, уже все равно ничего не нужно, а мне только пару сотен… Двести рублей на чашку горячего кофе, чтобы дождаться наряда, не околев при этом… Откуда-то из глубин совершенно атеистического сознания всплыли отрывки молитвы из детства: «Не введи нас во искушение… Избави от лукавого…»
А он, лукавый, уходить не хотел, сидел где-то неподалеку и кривлялся. Говорят же, лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном… Может, о несделанном и жалеть придется недолго – замерзнешь напрочь…
– Извини, друг… – Скандинавская палка потянулась к карману. – Это не я, – сама себя успокаивала Мария Анатольевна. – Это она. Палка…
От неловкого движения бумажка вылетела и тут же была подхвачена чересчур резвым ветерком.
– Стоять! – скомандовала Мария Анатольевна. Куда там! Еще мгновение – и таинственный листок унесет ветром вместе со всем его содержимым. А ведь она обещала диспетчеру ничего не трогать. Обещала? Нет, вовсе нет. Та просто попросила не прикасаться к телу. Бумажка – это не тело, и все-таки как-то неудобно получается…
Мария Анатольевна все еще рассуждала, а тело ее, которое она порой – что греха таить – считала дряхлым и немощным, отреагировало нужным образом. Резкое движение руки, которому позавидовали бы все три мушкетера и примкнувший к ним д’Артаньян, и наконечник палки пришпилил беглеца к стылой земле.