Сочная сладковатая мякоть хрустела на голодных зубах, наполняя и успокаивая пустой желудок. Он продолжал чистить рогатые орешки один за другим, с наслаждением отправляя их в рот, пока у ног его не осталось ничего, кроме кучки листьев и кусочков твердой оболочки. Сунув кинжал в ножны, Некрас прилег на еще не остывшую почву и задремал, не в силах противиться нахлынувшей усталости.
Холодные мутные волны предрассветного тумана текли над топью, незаметно подкрадываясь к скорчившемуся на холодной земле телу, кутая его сырым одеялом и проникая под одежду капельками стылой влаги. С трудом разгибая закоченевшие ноги и руки, охотник принял сидячее положение и осмотрелся, пытаясь разглядеть хоть что-то в густом, как парное молоко, воздухе.
Серая пелена вокруг надежно прятала от глаз окружающую реальность, придавая ей таинственный и устрашающий вид. Туман то светлел и рвался на части сизыми клочьями, то снова густел, надвигаясь на человека угрожающими фигурами немыслимых форм и размеров.
Придется ждать, пока рассветет, – тоскливо думал Некрас, пряча застывшие пальцы в складках шерстяной свиты. Потом, опомнившись, стал шарить вокруг в поисках своей старой доброй рогатины. Мощное древко отцовского копья внушало ему спокойствие и уверенность.
Но и когда уже совсем рассвело, блеклый диск солнца не сразу смог пробиться к нему сквозь густое туманное облако, плотно прижавшееся к земле своим рыхлым, сырым телом. Вокруг что-то ухало, чмокало и чавкало. Некрас ежился и старался не придавать значения странным звукам, которых он раньше никогда не слышал на болотах. Наверное, потому, что большую часть жизни провел вдали от них, предпочитая бродить по сухому лесу и душистому лугу. Недаром эти места получили худую славу, считаясь гиблыми, и годились только для того, чтобы прятать пропащих, отбившихся от своего рода людишек.
Чмокающие и чавкающие звуки приближались со всех сторон, окружая собой крошечный холмик сухой земли, на котором сидел, прижавшись спиной к кривой березе, оробевший человек. Сквозь прорехи в тумане он увидел то, чего никак не мог ожидать от приличного, соблюдающего правила болота. Оно и впрямь, вспухая, лезло к нему, как ожившая опара, что, вздыхая, выползает из ставшей ей тесной миски. Бархатистая мшистая зелень, хлюпая, приподнималась и снова опадала, с каждой минутой придвигаясь все ближе к основанию его островка.