– А в блудных грехах с женщинами, – добавил брат Гурий, – надо каяться постепенно, не более чем с тремя за один раз, обязательно называя имя, время и место, иначе, на Страшном Суде твое покаяние не будет засчитано.
– Но батюшка запретил мне говорить все это, – возмутился Михаил.
– Тогда пойди в другую церковь! Тут, недалеко от нас, есть храм, вечерняя служба начинается в пять часов. Так что, если ты правильно подготовишься, то сегодня же и совершишь вторую попытку.
– А мы с тобой, брат Петр, – сказал старец Никодим, – пойдем в дом и помолимся Господу, чтобы Михаил прозрел и понял, что к Богу не пробраться, действуя механически. А он пусть остается в кухне исполнять волю священника.
В четыре часа Михаил отправился в соседний храм на повторную исповедь; теперь после многократного прочтения покаянного канона он чувствовал себя более уверенно.
Ближе к вечеру в Купавне на небольшой кухне старца Никодима появилась симпатичная блондинка. В руке она держала пакет, на котором красовалась голубая надпись – «Московская авиакомпания доставит вас куда угодно в самый короткий срок!»
– О, сестра Соня вернулась! – восхищенно воскликнул брат Петр и поцеловал женщину в щеку.
– Я так торопилась к Никодиму, что успела только немного закуски на станции купить, – сказала Соня, доставая йогурт, и два пакетика с орешками и корейской маринованной морковкой. – Я очень устала, и мне бы хотелось отдохнуть.
– Можешь прилечь на диван, – забеспокоился брат Петр. Сестра Соня собралась было прилечь на диван, но, посмотрев на старца Никодима, быстро произнесла:
– Позвольте сначала приготовить вам небольшой ужин.
А с теми, кто пожелает, я сыграю вслепую в шахматы, пока готовлю.
Через пять минут были готовы три шахматные доски. За первой сидел Никодим, за второй брат Гурий, а за третьей брат Петр.
– Я на всех досках играю белыми, – предупредила Соня. – Первые ходы везде Е2- Е4, произнесла она, – ловко нарезая лук. Через час, заканчивая готовить еду, Соня победоносно произнесла:
Тебе, брат Петр, ставлю мат; а тебе, брат Гурий, мат через два хода; вам же, отец Никодим, я готова, из уважения, предложить ничью.
Наступила глубокая тишина, нарушаемая стуком тарелок, которые расставляла Соня.
– Извините, братья, – сказала она насмешливо, – я не хотела задеть ваше самолюбие; в следующий раз я могу сыграть с вами без ладьи, тогда у вас будет больше шансов выиграть.