И Евгений побежал так быстро как только мог бежать по кровавой жижи. Воспаленному от стресса и удара мозгу мерещилось, что шаркающее существо тоже перешло на бег, однако это было лишь воображением Глухова. Действительно, стоило ему выбиться из сил и снова прислушаться – так шагов он больше и не услышал. Но и тишина ему не понравилась.
"Слишком тихо… как будто затишье перед…" Евгений не закончил мысль поняв, что его мучает жажда. "Черт… в машине есть бутылка воды… Неизвестно теперь, когда я еще выберусь отсюда."
Его захлестнуло беспокойство уже за собственную жизнь.
"А вдруг я не найду выхода отсюда? Кто вообще допустил существование этого чертового кладбища на предприятии?? Я даже не помню место своего приземления…"
Наконец Евгений понял, что стоит спиной к "спасительному" свету, в следствии чего обернулся. Он стоял под желтыми лампами – источники того самого света. Освещения лампы давали немного, но этого было достаточно, чтобы все в ближайшем радиусе было видно. Перед Евгением была отполированная скала, представляющая из себя отвесную стену. В стене была вбита могучая свинцовая дверь, напоминающая вход в бункер. На стене были закреплены два больших прожектора.
"Такие махины дадут свет намного ярче" – подумал про себя Глухов.
Сбоку находилась камера видеонаблюдения, "Включенная" – тревожно подметил Евгений. А под прожекторами в стену была вбита металлическая пластина, на которой красовалась надпись:
THE PRISON
"ТЮРЬМА??? Какие вещи бы здесь не происходили, ЗАЧЕМ ИМ НУЖНА БЫЛА ТЮРЬМА? Неизвестно где, под землей… Да что вообще произошло в этом месте!?" – Евгений начал сомневаться в адекватности своего старого друга.
"Вениамин построил это предприятие… Как они могли допустить ЭТО? А вдруг построил это все в здравом уме?.. Вдруг это…" – Глухов ужаснулся.
"Неужели я виноват в этом…"
Стресс и ужас сыграли свою роль – Евгений сорвался. Согнувшись он заплакал, горько заплакал, вспоминая свое ужасное деяние. Образы невинной девушки всплывали в его голове, образы машинного двигателя не давали ему вдохнуть воздух, крик скользящих шин… смешанный с криками и рыданиями двух человек, бессонные ночи, пожираемые совестью – все это накрыло Евгения перед мрачным входом в Тюрьму. Он никогда себя не простит. Никогда.
"Успокойся, все, перестань, ты все таки мужчина" – с укором подметил внутренний голос.