Марк фыркнул, но без прежней злости, скорее с неловкостью: – Призраки? Серьезно?
Ася нахмурилась, инстинктивно сделав шаг назад от того места, куда указывала Ульяна. – Другие… это типа… привидения? Или… те, кто тут был до нас? – Изображение на ее браслете дернулось, показав внезапный скачок пульса – 142.
Лика подошла к Ульяне и осторожно присела перед ней, стараясь смотреть ей в глаза. – Уля… эти Другие… они… добрые? Или… страшные? – Ее голос был мягким, но в нем дрожала тревога. Ее браслет пульсировал синхронно с ее собственным учащенным дыханием.
Ульяна покачала головой в ответ на вопрос Лики. – Они… разные. Серый колючий – он просто… есть. Как часы тикают. Он не злой. Плачущая тетя… она грустная. Очень. Но есть… – Она вдруг замолчала, ее взгляд стал остекленевшим, устремленным в пустоту за спиной Матвея. Ее браслет 013 вспыхнул тускло-красным светом на долю секунды. Она сжала Коську так, что пальцы побелели. – …есть другие. Темные. Они шепчутся по углам. Говорят, что все умрут, останется только один. – Она перевела взгляд на Алекса, ее глаза были полны бездонного, недетского знания.
– Вот и развлечение на ночь глядя, – наконец хрипло выдавил Марк, пытаясь скрыть дрожь в голоде под маской бравады. Он первым резко развернулся и зашагал к своему номеру. – Иду спать. Крепко. И тихо. А вы как знаете.
Его уход стал сигналом. Знакомство закончилось. Теперь перед каждым стоял выбор: лечь в свою кровать, с мыслями о невидимых существах и о запасах кислорода, или… не спать вовсе. Но сон тоже был валютой. И завтрашний «тяжелый день» требовал сил.
Люди молча, избегая взглядов, начали расходиться по своим комнатам. Двери одна за другой закрывались с тихим, но окончательным щелчком. Я взглянул на свой браслет с номером 007. Помимо номера на браслете теперь мелькали и другие характеристики – пульс, частота дыхания, температура тела. Я посмотрел на Ульяну. Она стояла одна посреди опустевшей главной комнаты, прижимая Коську к щеке, ее взгляд был устремлен куда-то в пустоту над дверью Новикова. Словно она видела что-то, что только приближалось.
Серый искусственный свет, пробивавшийся из-под двери, выдавал утро раньше, чем я открыл глаза. Сон был беспокойным, прерывистым, как будто мозг отказывался отключаться в этом бетонном гробу, постоянно сканируя угрозы: тиканье за стеной, превратившееся в навязчивый метроном; холодок от слов Новикова о валюте; и этот бездонный, слишком взрослый взгляд Ульяны, устремленный в пустоту над дверью. Я встал с жесткой койки, тело ныло, но хуже была пустота в желудке – гулкая, настойчивая. Спасибо хоть за душ и туалет в комнате. Ледяные струи воды ненадолго прогнали оцепенение, но не голод. Он только обострился, напоминая, что базовые потребности здесь тоже под контролем Системы.